Кроме этого теща приготовила мясной рулет из свиной головы. В большой вазе на высокой ножке аппетитно лежали также маленькие круглые булочки с кремом, носящие чудное название – профитроли.
Уникальные сырные шарики, которые теща называет «рафаэлло». Она их лепит из плавленых сырков «Дружба» и «Янтарь», вареных яиц и щедрой порции чеснока. Обваливает затем в кокосовой стружке, которая совсем недавно появилась в магазинах Новосибирска.
Тесть рекомендовал мне попробовать новую колбасу, которую он купил на базаре у знакомого армянина. Называлась она «Мортаделла», но Сергей Иванович предпочитал народное название деликатеса «морда тела».
На особом блюде красовалась целиком приготовленная 3-х килограммовая щука, лично выловленная тестем в прошлые выходные на озере «Спартак».
В общем, утро задалось! Сергей Иванович бодро подливал в мою стопку подозрительно пахнущую дёгтем жидкость, именуемую в его рецептуре, как Анисовая крепкая и трепался о жизни.
- Сейчас можно жить! А мы вот с бабкой в 90-ом готовили суп из бульонных кубиков и картошки, которую выращивали на даче. Был у нас тогда участок, ты помнишь, Том?- он посмотрел на Тамару, которая кивнула и растерянно улыбнулась, - здесь, на Озерной, до которого надо было пешком идти 20 минут, не больше. Однажды мы пришли на огород, а там кто-то выкопал уже все до нас.
Мы постоянно покупали муку и сахар про запас — целый мешок, так как будто дешевле было. Потом Нина всю зиму пекла хлеб сама, чтобы не покупать. А вместо сладостей мы делали повидло или варенье из фруктов и ягод. Я сам делал это повидло, и по утрам ел его с хлебом. С семи утра с бидоном за разливным молоком ходили— если так рано не придешь, то не достанется. Целлофановые пакеты бабка стирала и использовала до последнего. Жуть! – тесть крутнул головой и наполнил стопки анисовой.
В коридоре зазвонил телефон. Он дребезжал так противно, что я сразу почувствовал: так шикарно начавшееся утро закончилось. К телефону подошла теща:
- Иван! Тебя…- с удивлением проговорила она, протягивая мне трубку.
- Доброе утро, - в голосе Варнака чувствовалась вина.
- Было доброе, - ответил я, - пока ты не позвонил.
- Тут такое дело…- мялся Володя, - звонил Волошин…приехали в линейный отдел за уликами по делу убитого немца, а там сказали, что его вещи у тебя. В общем, нужно передать все Волошину, срочно…
- Варнак, - грубо сказал я, - ты знаешь, что существуют злодеи двух типов: которые вершат зло, и которые видят зло, но не мешают ему вершиться? Так вот, Вова, ты относишься ко второму. Сегодня суббота. Святой день. Мог ты сказать им, этим злодеям первого типа, что не знаешь моего местонахождения?
- Но, ты сам знаешь…- начал оправдываться Варнак.
- А ехать мне придется за свой счет?- ехидно спросил я.
- Я пришлю за тобой Сарапула, - с облегчением в голосе сказал Варнак.
Я в раздражении бросил трубку.
Пока Тамара и Нина Алексеевна убирали со стола и мыли посуду, я спросил у тестя:
- Сергей Иванович, а куда делся ваш патефон?
- Опять хочешь послушать музыку?
- Не только. Люблю старину.
- Ну что ж, пойдем. Он в подвале.
Тесть открыл подвал и дверь в сарайку, где на старом табурете стоял черный ящик. Пока старик курил на улице в обществе соседских мужиков, деликатно оставив меня один на один с механическим чудом прошлого, я открыл крышку патефона и, меняя иголки с помощью винта на рупоре, прослушал пластинки. Тут я сделал вывод, что каждая пластинка работала в паре только со своей иглой и, например, иголка помеченная одной точкой, соответствовала только пластинке с записью Венгерской рапсодии и не воспроизводила предсказания на пластинке с цыганским романсом. А иголка с двумя точками работала только на бороздках пластинки с записью немецких народных песен…
Мой немецкий был не очень хорош, но понять лаконичные прогнозы я смог. Потом я бросил особые «волшебные» иголки в специальный пенал патефона, смешав их с обычными. Аккуратно используя тот же кусок скотча, я обмотал пять простых иголок из тестевого патефона, положил их в карман и закрыл крышку патефона.
Я уговорил Тамару с Антоном остаться в гостях.
- Вернусь буквально через два часа, - говорил я.
- Ты обещал на барахолку сходить, - ныл Антон, - и «Денди» купить.
- Сходим и купим, - вновь пообещал я.
В дверь позвонили. На пороге стоял Толян с лицом только что проснувшегося ребенка - дауна.
- Я скоро! – крикнул я в квартиру, выходя на площадку.
Заехали ко мне на Кирова. Я забрал чемодан, не забыв вложить в бархатный футляр пять иголок из патефона, хранящегося в подвале девятиэтажки на Гусинобродском шоссе. На дно чемоданчика я уложил пластинки.