Паша не верил.
– Пространство-время – что это? Не может этого быть – часы уходят вперед.
Он понимал, что надо верить великим умам, но даже не силился вообразить, что это. Это был непреодолимый тупик в его голове.
– Никто не понимает ни Эйнштейна, ни теорию струн, а куда нам до инков! – вздохнул Коля.
– Это невообразимо для вас, огрубевших упрощенцев жизни. Мироздание – паутина. Нити полотна не перемещаются. Мир – статичен. Невозможно прыгнуть ни в прошлое, ни в будущее, ибо в мире есть только настоящее. Только субъективный взор человека нервно перемещает взгляд на каждую точку линий мироздания, и видит лишь иллюзию движения времени. Можно сознанием жить сразу везде, то есть видеть целиком.
Игорь снисходительно спросил:
– Так что, мир изменить нельзя? А как же революции, борьба за нормальную жизнь?
– Я и говорю, наше сознание изменяет мир. Изменение мира – это прерывание сансары – вечного повторения событий.
Нелепин говорил, как о чем-то своем выношенном.
– Ты сканируешь узоры мироздания, данного навсегда. Но кто ты? Отождествляешь себя с материальным телом, но это не так. Мое тело – оболочка на данном этапе. Иллюзия машины, несущей тебя по мировой линии. Не водитель, а машина на автопилоте. Удовольствия – тоже иллюзия. Дух, а не плоть является человеком.
– У тебя, брат, что-то с головой, – сказал Паша. – Мы же мало пили!
Нелепин обиделся.
– Разве в вашем сознании не может возникнуть сразу и целиком прошлое, настоящее и будущее, хотя тело на месте? Инки это и выразили. Воображением можно легко преодолеть физическую неповоротливость в понимании времени и пространства.
Соратники посмеивались над ним, возлежащим на полотне пространства-времени. У друзей промелькнуло в сознании что-то важное, и исчезло. Во всяком случае, идеи Нелепина расширяли горизонт, и в то же время внушали непонятный оптимизм.
4
У Димы, в дальнем уголке мозга, возникало, как всех его круга, умозрительное знание неумолимой силы времени, больше поражая, чем задевая. В ведийских текстах, читал он, Кала, одна из ипостасей Бога-Творца, печет людей, готовит их, как пищу, которую поедает смерть. Индийские философы искали вневременную, неизменную основу бытия, стремясь отделить от изменчивых и непостоянных вещей. Это два "образа Брахмана": "воплощенного, великого океана творений", пребывающего в дискретном времени по эту сторону солнца, и "не-времени", лишенного частей, тождественного вечности, по ту сторону солнца ("Майтри Упанишада").
Высшая цель человеческой жизни – "освобождение" (мокша, нирвана) – виделась индийцами как разрушение причинно-следственной связанности событий – сансары, разрывающей цепь времени. Политолог Игорь называл это изгнанием поганой метлой консерваторов, тормозящих развитие, и сменой власти. Но учтите! – предупреждал он, как и вся оппозиция – ненасильственным путем!
В религиозные времена люди парили в слепом оптимизме, основанном на халявной уверенности в помощи высших сил – богов, устраняющих страх перед временем.
Но одновременно распространёнными были, особенно в эпохи социальных кризисов, уныние и отчаяние. Люди почему-то погружались во мрак, осознавая краткость и бренность существования. Бессилие человека перед временем, которое правит движением вселенной, превосходя по силе и значению даже бога, который нуждается во времени для того, чтобы создавать и разрушать мир. Еще в Древнем Египте, когда наступал голод от засухи, в отчаянии грабили пирамиды, мстительно лишая фараонов бессмертия. Гораций: «Жизнь – словно мираж, исчезающий во мгновенье». Ювенал: «Мы созданы из того же вещества, из которого образуются сны, и короткая наша жизнь вся окутана сном». Старик Державин:
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы.
Семен Надсон:
Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат,
Кто б ты ни был, не падай душой.
Пусть неправда и зло полновластно царят
Над омытой слезами землей…
Во все времена общество «чувствует» (или «не чувствует») течение времени. Как оно воспринимает связанные с этим перемены, и как люди размещают их существование на шкале времени, характеризует упадок или возрождение эпох.