Да, мистер Мэй, Джейку вы нужны гораздо больше. Мне вы помочь не в состоянии.
***
Я устроилась на диване с бутылкой вина. Единственное, по чему я буду скучать, когда мы уедем, – винный погреб Джейкоба и этот диван. Мягкий, уютный, только на нем я могла спокойно сидеть в собственном доме.
Весь день на улице стояла невыносимая жара, большой город с его густой, как тесто, духотой опостылел мне до зубного скрежета.
- Прокатимся? – зайдя в гостиную, предложил Каллен. В его глазах сиял лихорадочный блеск победы. – О, я вижу, ты уже расслабилась, - он многозначительно посмотрел на бутылку Шато Марго.
- Тяжелый день, - опустив ноги с дивана, улыбнулась я. – Но идея с прогулкой нравится. Мне необходим свежий воздух. Да и попрощаться с этим местом, наверное, стоит.
Каллен протянул мне руку, и когда я уцепилась за нее, почувствовала мертвецкую холодность кожи.
Его машину я видела впервые.
- После суда мы покинем город. Какое-то время будем врозь, - сообщил он, вперившись взглядом в освещенную городскими огнями дорогу. – Поживем в разных штатах, на разных концах страны.
- Я знаю, - и в первый раз закурила. В его бардачке нашлись только крепкие мужские сигареты, но я была довольна и этим.
И он замолчал. Мы ехали, не говоря ни слова, каждый смотря в свою сторону: я - в окно, на пробегающие мимо пейзажи, представляя, что скоро буду оторвана от этих мест навсегда, а он – упрямо и гордо на дорогу. Всю свою жизнь, о которой я знаю до удивительного мало, Каллен шел только вперед, делал это с бычьим упорством, словно всегда повторяя: «Не мытьем, так катаньем».
Совершенно неожиданно его машина завернула на неасфальтированную дорогу и покатилась, плавно подскакивая на неровностях грунта.
- Ты о чем-нибудь жалеешь? – спросил он, остановившись. Тоже закурил. Блестящий огонек неярко освещал лицо мужчины в темноте погасших салонных ламп.
- Нет, наверное, - ответила я. – Жалко разве что бросать карьеру.
Каллен усмехнулся.
- Выходи, - и выбросил только наполовину скуренную сигарету. - Выходи, говорю, чего уставилась?
Пальцы отчего-то не слушались. Они нащупали ручку, нажали и впустили ночной воздух внутрь машины.
Я мешком вывалилась из авто, еле удержавшись на ногах. То ли от алкоголя, то ли от внезапно возникшей дрожи в коленках.
- Я тебя предупреждал, что ты пожалеешь, - повернувшись ко мне спиной, начал Каллен.
Позади меня была машина и дорога, со всех остальных сторон окружал только уснувший лес. На негнущихся ногах я шагнула к Эдварду.
- Я честно тебя предупреждал, - он развернулся. В руках у него оказался пистолет и платок: я отчетливо видела их в свете фар. Лицо же было скрыто теменью. – Я не врал.
Обернув пальцы куском ткани, он схватился за ствол оружия, а потом по-доброму рассмеялся.
Лесной сон складывался из множества звуков: ночные птицы, быстрые шорохи, скрип стволов.
- Я благодарен тебе за все, что ты сделала. Ты здорово помогла мне, детка. И в постели ты была хороша.
Я знала, что его словам можно верить: уже ему-то было с кем сравнивать.
- А чип, - не к месту спросила я. – Ты все равно его продал в Иран? Или нашел другого покупателя?
- Все, что тебя сейчас интересует? – Каллен усмехнулся. Нормальные люди так давятся собственной кровью, а он – усмехается. – Какая разница. Новейшая разработка уплыла к нашим врагам, только федералы считают, что это Джейк ухитрился. И будут считать, потому что ни до суда, не до завтрашнего утра он не дотянет: наши заокеанские приятели об этом позаботятся.
- И о Джессике ты заранее подумал…
- Был очень удивлен, узнав, что вы близкие подруги. Хотел сначала просто дать Блеку наводку на нее. А тут ты, готовая на все… Удача меня просто преследовала. Зря я только курьера убрал, федералы все равно сработали быстро, Джейк едва успел узнать, что тот исчез.
- И кулон ты заменил?
- Я вытащил оттуда только самое ценное, - исправил меня Эдвард. – Знаешь, детка, от начала и до конца все это было моей затеей. А твоему мужу изначально отвели роль пушечного мяса. Все разыгралось как по нотам по большей части благодаря тебе.
- Ты с ним работал, да? Иначе бы он не доверился тебе… - зажмурившись, выдавила я, не вслушиваясь в его слова.
Мой взгляд снова опустился на пистолет, когда я открыла глаза. Черный и гладкий, даже красивый.
- Все хорошее когда-нибудь заканчивается. Ты ведь знаешь, что сейчас будет. Знаешь. - И вытянул руку вперед, приглашая меня взять оружие. – Решат, что тебя замучила совесть, что ты посчитала себя виновной в смерти мужа. Ну, или Джейкоб ухитрился напоследок отомстить за предательство.
- А ты? – вымолвила я одними губами.
- А меня увезут. Раз уж двоих фигурантов дела уже убрали, то я становлюсь потенциальной жертвой. И дня не пройдет, а меня здесь не окажется, - Эдвард по-прежнему улыбался.
Ослабшие ноги и повисшие плетьми руки разом коснулись земли. Я смотрела на Каллена сверху вниз, понимая, что теряю равновесие, балансируя на лезвии.
Моя рука потянулась к пистолету.
- Сделаешь это сама, детка? – он тоже присел на корточки. Я чувствовала текущие по щекам слезы, которые смешивались с внезапно заструившейся струйкой крови из носа. – Я скажу, и ты сделаешь.
По меньшей мере несколько минут он просидел вот так, разглядывая меня и пытаясь отыскать в моем лице хоть что-то: дрожащий мускул, страх в глазах. Но правда была в том, что я давно осознала свое падение в неизвестность, и сейчас воспринимала все лишь как еще один последний шаг. Я ведь сделала первый, так найду мужество достойно закончить восхождение на эшафот.
Он вкладывал мне в руки оружие и говорил: «Сейчас ты выстрелишь». И я ждала только его отмашки, как благопристойные жены ждут с работы мужей, как ждут такси: понимая, что когда-нибудь это все равно случится, и лучше бы побыстрее.
И жалела я совсем не о том, что мне подсказывал опыт: ни о брошенной под откос жизни, ни о загубленном существовании, ни о Джейке и ни о Джессике, даже ни о себе.
Я до боли жалела только о нем. О том, что сейчас он уедет, оставив меня здесь, и где-то там, далеко, на другом конце страны он найдет себе женщину. Красивую, умную, великолепную.
И полюбит ее так, как никогда не любил меня.
Он начнет свое дело, а она будет рожать ему детей. Это было единственным, о чем я жалела.
В жгучих слезах все это горе пыталось вырваться на свободу, но, отдавая каждой капле солоноватой влаги свою частичку, оно заживляло собственные раны с неимоверной скоростью, множилось и росло.
Каллен вложил пистолет в мою ладонь, некоторое время сжимая ее обеими руками. Он опустил мой палец на курок, а затем стремительно поднялся.
- Знаешь, детка, я позволю тебе самой решать. Не поверишь, но мне жалко тебя убивать, - и быстро зашагал к машине. – Ты ведь заслуживаешь поощрения за такую замечательную работу. Надо сказать, у тебя есть талант.
Автомобиль сдал назад. Какое-то время свет фар еще был виден, но темнота окружающего леса постепенно взяла свое, сомкнувшись над моей головой.
Пистолет выпал из ослабевших рук.
Победитель не тот, кто победил, но тот, кто при этом еще и выжил.