Я попыталась вспомнить, что ела сегодня с того момента, как вышла, но так и не вспомнила ничего, кроме кофе из автомата. Когда я употребляю алкоголь, я не помню ничего ни до опьянения, ни после. А когда трезвею, то забываю все, что делала, когда была пьяна. Это началось давно, еще с тех пор, когда я в семнадцать лет ушла из дома и бары стали моим местом работы. От одной половины дня остаются только смутные воспоминания, от другой – почти ничего. Иногда мои воспоминания нереальны, похожи на бред или галлюцинации, и при этом то, что кажется бредом, потом оказывается правдой, от чего я пребываю в легком отчаянии. А может и вовсе настоящим было только одно воспоминание о том, как моя знакомая, на десять лет старше меня, которая, кстати, в прошлом году ушла из хостесс, в час ночи заказывает в дрянном караоке-баре на краю квартала развлечений доставку из китайского ресторана. Кажется, из этого ресторана, который доставляет еду в хостесс-бары[4] и лав-отели[5], я заказывала жареную тыкву.
Возможно, мне просто надо выспаться. Уже несколько дней я не открывала свои безвкусные кружевные занавески. Поставив телефон заряжаться, я так и не смогла перебраться в соседнюю комнату, где было еще холоднее. Вчера я тоже спала на полу. Рядом лежала книжка в бумажной обложке с закладкой посередине – написанный каким-то американцем путаный детектив, из которого я осилила только послесловие. Когда я ее раскрыла, мне попались на глаза слова «алкогольный бред», и еще сильней захотелось спать. Засветился экран телефона, и короткая вибрация пронеслась по поверхности дешевого стола. Взяв телефон, я увидела на экране сообщение от подруги. Мне это не понравилось, я повернула голову и ощутила, что содержимое моего желудка вот-вот выйдет наружу.
Я потянула провод, отсоединила его и открыла сообщение. Я тут же увидела слово «похороны», но нет, это были похороны не мамы. Унылые похороны посреди летней жары.
За это лето я потеряла двух подруг. Одна, замужняя, сбежала с любовником, и больше мы не виделись. Мы учились вместе в средней школе и продолжали общаться, хотя в основном я контактирую только с местными. Мне казалось, что связь с ней – единственный выход из этой комнаты, из этого квартала. Честно говоря, я стала это осознавать уже после того, как она исчезла. Мы переписывались, но виделись редко: она звала меня к себе трижды, но встретились мы один раз. Она радостно рапортовала мне в сообщениях о том, как нашла бойфренда. Кажется, она наслаждалась этими свиданиями с легкостью замужней женщины. Сначала я просто махала на это рукой, но потом, когда у нее усилилось расстройство и она начала ходить к гадателю в Эбису, мне оставалось просто пожимать плечами. Не знаю, типичными или редкими были ее любовь, гадания и побег с любовником, но потом она перестала отвечать на сообщения, и через некоторое время они даже перестали доставляться. Мне позвонил ее муж, которого я видела один раз, и сказал, что она – обычно и домой-то приходившая поздно – однажды перестала приходить вовсе. Ребенок, похоже, остался с ним. Он спросил, где она, но я этого не знала.
Потом мне сказали, что она покончила с собой, выпрыгнув из окна в Осаке. Я видела ее мертвое тело, поэтому знаю это достоверно.
Каждое ее «хочу умереть» друзья воспринимали либо как смену настроения или грусть, либо как желание увидеться. Однажды клиент привел ее в ресторан, где я работала, и она уже тогда выглядела так, будто не хочет жить.
5
Разновидность гостиниц, куда люди приходят вместе со своими партнёрами и арендуют номера для секса.