Освободившись наконец из горячих объятий, осторожно слезаю с кровати и осматриваюсь в тусклом свете, проникающим через иллюминатор, в поисках своих ботинок. Судя по небу за окном, еще рано, очень рано, так что, если повезет, я смогу добраться до дома и прокрасться внутрь до того, как кто-нибудь в моем квартале проснется и поймает меня с поличным.
Нахожу оба своих ботинка, я несу их с собой вверх по лестнице, а затем начинаю возиться с дурацкой ручкой на двери. Кажется, проходит целая вечность, прежде чем я нахожу задвижку. Я до смерти боюсь, что в любой момент проснется Денвер и застукает меня за побегом. Когда дверь наконец открывается, я вздыхаю с облегчением и полной грудью вдыхаю соленый морской воздух.
Я пробираюсь к краю лодки и чуть не падаю в воду, когда большой морской лев лает с того места, где он примостился на краю причала, пугая меня до полусмерти. Я бросаю на него свирепый взгляд, и он прыгает в гавань, обдавая меня брызгами воды. Я осознаю сразу две вещи. Первое, что бросается в глаза — на улице холодно. И второе — я оставила свою куртку, когда убегала в спешке. Я закрываю глаза и втягиваю голову в плечи. Не хочу возвращаться, но у меня нет особого выбора. Уйти без куртки означало, уйти без ключа в кармане. Придется будить моего отца или Шел, поскольку единственный запасной ключ, который у меня есть, находится у них дома.
— Полагаю, ты поняла, что тебе нужно вернуться.
Услышав заявление Денвера, я поворачиваюсь к нему лицом и немного удивляюсь, что он не выглядит расстроенным из-за того, что я ушла, не разбудив его.
— Я... — начинаю я говорить ему.
Я не знаю… что мне жаль? Что я не хочу возвращаться сюда? Что, когда я проснулась этим утром, моей первой мыслью было, что я никогда не захочу покидать кокон тепла и безопасности, который я чувствовала в его объятиях?
— Забирайся внутрь, Бри.
— Ты не можешь просто принести мне мою куртку? — спрашиваю я.
Глаза Денвера вспыхивают раздражением, когда останавливаются на моих ногах.
— На тебе даже нет чертовых ботинок.
— Денвер, — начинаю я, а затем захлопываю рот, когда он сокращает расстояние между нами в два больших шага.
Как только он оказывается в моем пространстве, его руки ложатся мне на бедра, и он поднимает меня и перекидывает через плечо. Мое дыхание вырывается со свистом, отчасти из-за удара его плеча о мой живот, а отчасти из-за ошеломленного неверия. Меня никогда в жизни не поднимал мужчина, кроме моего отца, когда я была маленькой девочкой.
— Опусти меня.
Моя просьба произносится шепотом, а сердце начинает сильно колотиться за грудной клеткой. Когда Денвер начинает спускаться по ступенькам, я закрываю глаза. Странно было думать, что смогу уйти незаметно. Я должна была знать, что это не сработает. Мне кажется, что моя удача — если она у меня вообще когда-либо была — полностью иссякла.
Добравшись до нижней ступеньки, Денвер пересекает небольшое пространство и бросает меня на кровать. Я дважды подпрыгиваю, затем он оказывается на мне, и его вес вдавливает меня в матрас. Я не хочу думать о том, как приятно чувствовать его на себе, как приятно Денвер пахнет вблизи, как мое тело, кажется, реагирует на его близость без моего одобрения. Я не хочу думать ни о чем из этого, но это все, о чем я могу думать, когда его руки обхватывают мое лицо, и наши глаза встречаются.
— Что ты делаешь?
Моя грудь вздымается, а пульс стучит так сильно, что я слышу его в своих ушах.
Его лицо смягчается.
— Нам пора поговорить, — мягко говорит он.
Паника вспыхивает горячей и тяжелой волной, и я толкаю его в грудь, чтобы убежать.
Схватив мои запястья, Денвер поднимает их над моей головой и приближает свое лицо к моему.
— Успокойся.
— Нет. Слезь с меня! — кричу я, двигая бедрами и пытаясь сбросить с себя его вес.
Он не унимается, не двигается ни на дюйм, в то время как я использую всю свою силу, чтобы заставить его двигаться. Тяжело дыша, я сдаюсь и закрываю глаза, пытаясь отгородиться от него единственным доступным мне способом.
— Почему ты так боишься меня, Бри? — тихо спрашивает он, и слезы наполняют мои глаза.
Я качаю головой, отчего горячие слезы, скопившиеся в моих глазах, стекают по щекам и попадают в волосы. Я не могу сказать ему, почему он меня пугает. И не могу сказать, что когда нахожусь рядом с ним, то забываю о своем прошлом с Гейбом, забываю о боли в своей груди. Не могу сказать, что боюсь того, что буду чувствовать, если мне когда-нибудь придется пережить его потерю. Я никогда не смогу сказать, что никогда не хочу быть похожей на свою мать. Что я боюсь настолько запутаться в отношениях с мужчиной, что забуду обо всем остальном, включая Ли, забуду о своей жизни, забуду, кто я такая. Я знаю, это глупо, но также знаю, что это правда, потому что с того момента, как я встретила Денвера, он способен заставить меня забыть обо всем, кроме чувств, которые мужчина во мне вызывает.
— Поговори со мной, детка, — уговаривает он, но я качаю головой, и слезы льются еще сильнее.
— Ты боишься, что я причиню тебе физическую боль?
Я резко открываю глаза, свирепо смотрю на него.
— Нет, не будь смешным.
Он улыбается, и я понимаю, в чем только что призналась. Проклятье.
— Хорошо, тогда чего ты боишься?
— Я ничего не боюсь.
— Не лги. Я знаю, ты напугана. Вижу это в твоих глазах, когда ты смотришь на меня, и твоя бдительность ослабевает.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Он качает головой, затем прижимается ртом к моему лбу, задерживая там свои губы.
— Ты боишься влюбиться в меня?
Мне хочется рассмеяться и сказать, что он слишком самоуверен, если думает, что я легко влюблюсь в него, но правда в том, что я была влюблена в него всегда. Я любила его, когда была совсем маленькой, любила, когда была замужем за другим мужчиной, и все еще люблю его по сей день. Когда Гейб умер, я возненавидела себя за эти чувства; он этого не заслуживал. Я должна была принадлежать ему вся, и Денвер никогда не должен был приходить мне в голову, даже если я просто молилась, чтобы он был счастлив и в порядке.
— Я знаю, что мы можем быть счастливы, Бри. — Он прижимается губами к моему лбу. — Уверен, что у нас все получится. Мы можем подарить друг другу что-нибудь прекрасное.
— У меня было кое-что прекрасное, — с горечью говорю я, чтобы защитить свое сердце от его слов, и его тело напрягается над моим.
Денвер отстраняется, чтобы посмотреть на меня.
— Детка, — говорит он мягким голосом.
— Мне все равно, в чем ты себя убедил, Денвер. Меня не интересует, что, по твоему мнению, произойдет между нами.
— Чувствуешь ли ты себя в безопасности внутри тех стен, которые возвела вокруг себя? Ты счастлива там? Ты согласна жить своей жизнью так, как жила раньше? Тебя устраивает мысль о том, что однажды ты остепенишься с каким-нибудь парнем, на которого тебе на самом деле наплевать, просто потому, что это безопасно. С ним безопасно? — спрашивает он, и у меня внутри все болезненно скручивается.
— Отстань от меня, — шиплю я, его слова бьют слишком точно в цель.
— Нет, я хочу знать. Тебе нравится идея быть с кем-то, кому на тебя наплевать настолько, что он даже не пытается разобраться в твоем дерьме?
— О, и ты собираешься быть тем, кто это сделает? Потому что ты… что? Так хорошо меня знаешь?
— Да, Бри, я тебя, блядь, знаю. Я знаю тебя лучше, чем ты сама себя знаешь. Знаю, ты любишь меня так же сильно, как я люблю тебя, и уверен, что это пугает тебя до чертиков. Я также знаю, что ты сделаешь все, чтобы защитить себя, даже если это означает отказаться от чего-то, что, по твоему мнению, хорошо. Мне неприятно быть тем, кто говорит тебе это, детка, но жизнь иногда чертовски отстойна, но либо ты извлекаешь из нее уроки, либо нет. Я молю гребаного бога, чтобы мне никогда не пришлось узнать, каково это — потерять человека, с которым я планировал провести остаток своей жизни. Но если, не дай бог, это когда-нибудь случится, я чертовски надеюсь, что у меня хватит сил рискнуть на что-то хорошее, когда я это увижу. И надеюсь, что смогу рискнуть потерять все это снова ради шанса быть счастливым, даже если это ненадолго, черт возьми.