Я поднимаю взгляд на своего папу, который не выглядит убежденным, а затем опускаю взгляд, когда крошечные ручки обхватывают мои ноги. Я кладу руку на макушку Ли.
— Ты в порядке, мама? — спрашивает она, запрокидывая голову, чтобы посмотреть на меня.
— Да, детка. — Я беру ее на руки и смотрю в ее глаза, которые являются зеркалом моих собственных. — Ты просто становишься такой большой девочкой. Иногда мне становится грустно думать об этом.
Это не полная ложь; мне действительно становится грустно время от времени, когда я думаю о том, насколько она выросла, о том, что она станет взрослой и однажды оставит меня, чтобы начать свою собственную жизнь.
— Ты сказала, что я всегда буду твоей малышкой.
— Ты всегда будешь моей малышкой, — соглашаюсь я, обнимая ее. — Но ты все равно становишься большой.
— Я хочу стать больше, — говорит она мне, внезапно становясь серьезной.
— Почему это?
— Когда я подрасту, я смогу есть торт, когда захочу. Даже на завтрак.
Смеясь, я зарываюсь лицом в ее волосы и крепко обнимаю.
— Можно нам с Пен еще раз спуститься с холма? — спрашивает она, пытаясь вырваться из моих объятий.
Я отстраняюсь, беру себя в руки.
— Конечно.
Я ставлю ее на ноги и наблюдаю, как она тащит за собой санки на вершину холма. Как только она оказывается на месте, пристроившись перед Пен на санках, они взлетают, и беззаботный смех наполняет воздух.
Улыбаясь этому звуку, я чувствую, как тяжелая рука ложится мне на плечи, и голос отца наполняет мои уши.
— Ты потрясающая мама, Обри. Лире повезло, что у нее есть ты.
— Папа.
Я прижимаюсь к нему, обхватывая руками за талию.
Его губы прижимаются к моей макушке, и его тихие слова захлестывают меня.
— Я знаю, что тебе было нелегко растить ее в одиночку последние несколько лет. Но...
— Я была не одна, — перебиваю я его, поднимая на него глаза. — У меня есть вы, ребята, и Денв...
Мои слова обрываются, и я закрываю глаза, когда осознаю то, чего никогда раньше не осознавала.
Денвер был со мной с самого начала. Мы не жили вместе и не были парой, но он всегда был рядом с Лирой и со мной, когда мы в нем нуждались. Он оставался со мной и Ли в течение нескольких недель сразу после ее рождения. Он присматривал за ней, когда мне нужно было принять душ, кормил ее и переодевал, чтобы я могла отдохнуть, готовил, чтобы я поела. И несмотря на все это, он вел себя так, словно больше нигде не хотел бы быть. Он оставался на каждое Рождество, помогая мне собирать игрушки, которые нужно было расставить, и спал на диване, чтобы утром первым делом увидеть Ли, когда она спустится открывать свои подарки. Он был на всех праздниках и на каждом дне рождения, даже на моем, и всегда придавал большое значение моему празднованию, когда я этого не хотела.
— Боже, — шепчу я, чувствуя, как у меня сжимается горло, когда тысячи воспоминаний заполняют мой разум.
Он всегда был здесь ради нас и для меня. Как я раньше этого не замечала? Я прижимаюсь лбом к отцовскому плечу, и его рука крепче обнимает меня. Он не спрашивает, о чем я думаю, но опять же, может быть, он уже знает. Чувствуя физическую боль в животе, я вдыхаю через нос и выдыхаю через рот. Я солгала Денверу в лицо, чтобы защитить себя, и теперь не знаю, хватит ли у меня смелости исправить то, что я сломала.
ГЛАВА 6
Обри
Я смотрю в свой мобильный телефон на сообщение, которое только что получила от Майка. Вздыхаю, и кладу аппарат на кофейный столик рядом с чашкой травяного чая. Дело сделано. Мое свидание отменяется, и, судя по ответному сообщению («Я так и предполагал»), я должна почувствовать облегчение, что Майкл не злится, но этого нет, потому что мне вообще не следовало соглашаться с ним встречаться.
Откидываюсь назад и закрываю глаза, желая, чтобы головная боль, нарастающая в затылке, прошла, а затем наклоняюсь вперед, потирая лицо руками. Я устала, реально устала, и надеюсь, что смогу заснуть этой ночью. Еще раз глубоко вздохнув, встаю с дивана, беру свою полупустую кружку вместе с телефоном с собой на кухню. Вылив содержимое чашки в раковину и поставив ее туда, направляюсь в свою спальню, по пути выключая свет.
Я включаю верхний свет в своей комнате, затем подхожу к кровати, кладу сотовый, а затем щелкаю выключателем моей новой металлической лампы с абажуром цвета яйца малиновки. Я заменила все в своей спальне несколько месяцев назад, когда поняла, что не делала себе никаких одолжений, оставляя все как есть. Каждый раз, когда я была здесь после смерти Гейба, мне казалось, что он в любой момент может выйти из ванной или присоединиться ко мне в постели, пока я читаю. В отличие от остальной части дома, которая изменилась после рождения Ли, здесь все было так или иначе связано с Гейбом, поскольку мы купили все, после того как поженились, а затем собирали вещи на протяжении многих лет.
Шел была единственной, кто в конце концов убедил меня, что нужно все отпустить, и я так рада, что она это сделала. Стены, которые когда-то были темно-синими, теперь стали кремового цвета, который отлично смотрится с новой более светлой мебелью. Я избавилась от белого пухового одеяла, и выбрала постельное белье в цветочек с голубыми, розовыми, зелеными и желтыми оттенками. Я заменила нашу кровать из темного дерева на более светлую, с высоким тканевым изголовьем и металлическими люверсами, прибитыми по краю. Прикроватные тумбочки выполнены в тон кровати из металла того же цвета, что и втулки на ручках.
У меня на стене только одна фотография, и это фотография новорожденной Ли в сепии в белой рамке. Эта фотография висит над моим комодом, который находится в углу от раздвижной двери, ведущей на заднюю террасу. Я потратила слишком много денег на роскошные жалюзи, чтобы закрывать двери, но они выглядят потрясающе и стоили каждого пенни, особенно летом, когда большую часть времени светло.
Прохожу через комнату, выключаю верхний свет, а затем беру футболку с комода; переодеваюсь, думая о Денвере. Мне нужно извиниться перед ним за то, как я себя вела. Не знаю, готова ли я к тому, чего он хочет, но знаю, что он нужен мне в моей жизни, и Ли нуждается в нем в своей. Устраиваюсь посередине кровати скрестив ноги, натягиваю одеяло на колени, беру сотовый и нажимаю «Позвонить» на номер Денвера. Два гудка, и меня отправляют на голосовую почту, но я вешаю трубку, не оставив сообщения.
Положив телефон на колени, я закрываю глаза, так как горячие слезы начинают затуманивать мое зрение. За те четыре года, что Денвер вернулся в мою жизнь, он ни разу не проигнорировал мои звонки, и меня немного убивает, что он сделал это сейчас, хотя я знаю, что заслуживаю этого. Не имея другого выбора, я убираю сотовый на прикроватный столик, выключаю лампу и ложусь. Я засыпаю, когда солнце начинает пробиваться сквозь закрытые жалюзи, и сплю всего около часа, когда Ли заходит в мою комнату и будит меня.
***
Делая большой глоток из третьей по счету чашки кофе, я наблюдаю за Ли, которая стоит на коленях перед журнальным столиком и ест из миски разноцветные сладкие хлопья, уставившись в свой Айпад. Канал в интернете, который она смотрит — один из ее любимых. Парень — полный оболтус, вечно танцует и бегает по детским игровым центрам, проверяет игрушки и показывает, как все устроено. Ему, должно быть, чуть за тридцать, и одет он всегда одинаково: оранжево-синяя шляпа, очки, подтяжки и серые брюки, которые он заправляет в ботинки, тоже оранжево-синие. Должна сказать, что, несмотря на свой возраст, я очарована тем, насколько он забавен.
— Мамочка. — Голос Ли привлекает мое внимание, и увидев выражение ее глаз, я напрягаюсь.
— Где Денвер?
Черт, я должна была догадаться, что этот вопрос последует. Денвер никогда не игнорил Ли, и предполагаю, что если бы что-нибудь случилось, он позвонил бы, чтобы поговорить с ней, или заехал при первой возможности.