— Чего никогда не случалось?
— Ничего.
Я пытаюсь сесть, но его тяжелый вес, все еще лежащий у меня между ног, не дает мне возможности пошевелиться.
— Поговори со мной.
— Нет, — возражаю я, пытаясь убежать, но это похоже на то, как если бы я была мышью, пытающейся затолкать валун на холм. Абсолютно и беспредельно бессмысленно.
— Чего никогда не случалось? — повторяет Денвер, и мое и без того сильно бьющееся сердце начинает выходить из-под контроля. — Чего никогда не случалось?
— Я никогда не кончала так легко, — огрызаюсь я. — Теперь ты счастлив?
Я толкаюсь ему в грудь и выгибаю бедра, но Денвер не двигается, и мне требуется мгновение, чтобы осознать, что его тело все еще находится над моим. Почему я это признала? Я отворачиваюсь и сосредотачиваюсь на стене в другом конце комнаты, слишком смущенная, чтобы смотреть на него.
— Пожалуйста, отойди от меня.
— Бри.
— Пожалуйста, — отчаянно шепчу я.
Денвер двигается, и я мгновенно отскакиваю от него и откидываюсь на спинку дивана. Подтянув ноги к груди, я обхватываю голени руками, прижимаюсь лбом к коленям и задаюсь вопросом, что, черт возьми, со мной не так.
— Детка. — Его пальцы скользят по волосам у меня на затылке. — То, что ты только что подарила мне, было прекрасно. — Слезы наполняют мои глаза, и я качаю головой. — Так чертовски красиво то, как ты расслабляешься со мной.
Денвер приподнимает мою голову рукой за подбородок, и его глаза долго изучают мои. Он отодвигается, и я ожидаю, что он уйдет, но вместо этого поднимает меня и усаживает боком к себе на колени.
— Ты должна знать, что это не твоя вина, что ты не смогла добиться этого с ним.
О мой Бог. Мое сердце замирает, когда чувство вины наполняет мой желудок и подкатывает к горлу.
— Прекрати, — выдыхаю я.
— Детка, все в порядке, — успокаивающе говорит Денвер, поглаживая меня по спине.
— Я любила его, — тихо бормочу я, чувствуя себя защищающейся и нуждаясь в том, чтобы он знал, что мои чувства к Гейбу были настоящими.
— Это не обсуждается, — мягко уверяет Денвер, проводя большим пальцем по моей щеке.
— Мы были счастливы.
— Я знаю, — мгновенно соглашается он, по-прежнему мягко.
Боже, почему Денвер такой милый? Почему, когда мне нужно, чтобы он ушел?
— Гейб… Он был для меня всем на свете.
Руки Денвера, обнимающие меня, напрягаются, о челюсти сжимаются, а глаза вспыхивают.
— Да, но его нет
Это причиняло боль, но не по тем причинам, по которым следовало бы. Это больно, потому что я причинила Денверу боль и сделала это нарочно. Не говоря больше ни слова, Денвер снимает меня со своих колен. Когда я устраиваюсь на диване, Денвер встает, затем наклоняется надо мной, упираясь кулаками в подушки по обе стороны от моих бедер.
— Мне нужно работать, так что меня не будет пару дней.
Сердце замирает.
— Ч-что? — заикаюсь я, глядя ему в глаза.
— Я позвоню Лире завтра вечером, до того, как она ляжет спать.
Денвер наклоняется, словно собирается поцеловать меня в лоб, но в последнюю секунду отстраняется. Потом уходит, и я слышу, как за ним закрывается дверь. Подбородок трясется, слезы текут по моим щекам, я смотрю на место, которое он только что занимал, задаваясь вопросом, почему я сказала то, что сказала, и почему, черт возьми, я просто позволила этому мужчине уйти. Снова.
ГЛАВА 7
Денвер
Глядя на темную воду у края моей лодки, делаю глоток из кружки пива. Слова Бри, сказанные ранее этим вечером, продолжают звучать в моей голове, напоминая, кем я являюсь для нее.
— Черт, — шиплю я в ночь, злясь на себя за то, что влюблен в женщину, которая все еще любит другого мужчину.
Ревность — это не то, что мне нравится испытывать, но эта эмоция жила во мне так долго, что я к ней привык.
Направляясь в рулевую рубку, сажусь в свое кресло и вздыхаю. Мне некуда идти; я солгал Бри об этом. Мне просто нужно было уйти, пока не сказал чего-нибудь, о чем мог бы пожалеть. Мне нужно несколько дней, чтобы подумать о том, что делать. Не то чтобы это действительно имело какое-то гребаное значение. Начинаю понимать, что Бри никогда не будет моей, что она всегда будет принадлежать Гейбу, и как бы сильно я ее ни любил, знаю, что не смогу жить, имея только часть ее. Я эгоист. Я хочу все. Я хочу всю ее любовь, все ее сердце, весь ее разум, тело и душу.
Может быть, пришло время двигаться дальше, черт возьми.
Провожу рукой по лицу, затем закрываю глаза, когда ее аромат, впитавшийся в мою кожу, наполняет мои ноздри. Я не должен чувствовать самодовольства из-за того, что Гейб так и не смог дать ей то, что я сделал на ее диване, но черт возьми, если я это чувствую. И поскольку у меня больше ничего нет, я беру это.
Услышав стук позади себя, поворачиваюсь на стуле к двери и хмурюсь, когда никого не вижу через маленькое круглое окошко, расположенное примерно в пяти с половиной футах от пола. Я встаю и распахиваю дверь, затем смотрю вниз. Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что я вижу — кого я вижу. Бри с распущенными волосами, красными от слез глазами и лицом, одетая в толстовку с капюшоном и джинсы. И тут я замечаю маленькую черную спортивную сумку у нее на плече.
— Что ты здесь делаешь?
— Я еду с тобой.
От ее спокойно произнесенного заявления у меня сжимается грудь.
— Я... Ну… У меня есть пара выходных на работе, и Шел с моим отцом присмотрят за Ли. — Я пристально смотрю на нее, и она смотрит в ответ. Затем Бри отводит взгляд, прикусывая нижнюю губу. — Может быть, это было глупо.
Я протягиваю руку, обнимаю Бри за талию и прижимаю к своей груди. Притягивая ее к себе, прижимаюсь губами к ее губам, обрывая все, что она собиралась сказать. Я крепко целую ее, рукой держа пиво у нее за головой, чтобы удержать ее на месте.
Бри роняет сумку и руками скользит вверх по моей груди, а затем обхватывает меня за шею. Я не знаю, как долго мы стоим под звездами, слившись губами. Может минуты, а может часы; все, что я знаю, это то, что каждый раз, когда целую или прикасаюсь к ней, я теряю счет всему, кроме ощущения ее в своих объятиях.
Я отрываю свой рот, когда Бри начинает задыхаться, прижимаю ее лицо к себе и набираю полные легкие кислорода.
— Мне жаль, так жаль, — говорит Бри, и мои глаза закрываются, а руки сжимаются вокруг нее. — Я... — начинает она, но слова заканчиваются всхлипом, а тело сильно вздрагивает.
Я возвращаюсь в рулевую рубку, ведя Бри за собой. Ставлю пиво, затем сажусь, притягивая ее к себе на колени. Вожу рукой по ее спине, пока она плачет. Звук ее слез меня убивает.
— Детка, ты должна успокоиться, — говорю я ей на ухо.
Она качает головой, затем отстраняется, глядя мне в глаза.
— Я причинила тебе боль. И сделала это нарочно. Это было подло. Я была злой, — громко плачет она, прежде чем уткнуться лицом в мою грудь.
— Бри, — начинаю я, понятия не имея, что, черт возьми, собираюсь сказать, просто зная, что нужно что-то сказать, что-то, что, скорее всего, положит этому конец. Нам. Не то чтобы на самом деле были мы, с которыми можно было покончить. Чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что не могу быть с ней — не тогда, когда она все еще любит своего покойного мужа.
— Я была влюблена в тебя с подросткового возраста.
От ее признания мои руки судорожно сжимаются вокруг нее.
— Я... Ты был прав. Я хотела встречаться с Майком, потому что он меня не пугает, не вызывает у меня никаких чувств. Я была с Гейбом, потому что у нас с ним всегда все было... — Она качает головой. — С ним всегда было легко. Он был моим лучшим другом. Я никогда...
— Детка, — шепчу я, закрывая глаза.
— Я не жалею о том, что провела с ним время. Просто...
— Бри, пожалуйста, прекрати, — умоляю я, обрывая ее. — Пожалуйста, прекрати.
Я думал, что хочу этого, но это не так. Мне невыносимо видеть, как ей больно, даже если эта боль вызвана тем, что она признается мне в своих чувствах.