— О боже мой!
Я слышу крик Бри, бросаю спальные мешки, и, перепрыгивая через две ступеньки, поднимаюсь на верхнюю палубу. Протискиваюсь через дверь, осматриваю палубу. Когда я вижу Бри, перегнувшуюся через борт лодки, наполовину свесившуюся вниз, кончики пальцев ног едва касаются деревянной палубы, мне кажется, что сердце вот-вот выскочит из груди.
— Какого хрена ты делаешь?
Она резко выпрямляется, поворачивается ко мне с широко раскрытыми глазами и прикладывает палец к губам. Какого хрена?
— Иди сюда, — шепчет она, неистово размахивая рукой взад-вперед.
Я направляюсь к ней, затем останавливаюсь, когда слышу шипение и вижу, как туман поднимается в воздух прямо над краем лодки.
— Киты! Там две косатки. — Бри подпрыгивает вверх-вниз, ее глаза наполняются возбуждением. — Веди себя тихо. Я не хочу их напугать.
Она поворачивается обратно, снова перегибаясь через борт лодки. Я подхожу к ней вплотную, обхватываю рукой за талию, чтобы она не упала, и смотрю в воду, как раз в тот момент, когда черно-белое мерцание скользит по поверхности.
— Я никогда не видела косатку так близко, — бормочет Бри, протягивая руку, как будто может дотронуться до косатки, медленно исчезающей в темноте холодной воды. — Я думаю, это мама. С ней еще один, поменьше. — Она оглядывается по сторонам, затем указывает пальцем. — О боже мой, вот и он. Смотри!
И действительно, в нескольких футах от нас и мать, и ее детеныш всплывают на поверхность, выдыхая и вызывая шипение, наполняющее воздух.
— Божечки. — Бри прижимается ко мне спереди, обхватывая меня руками за талию, и я смотрю вниз, на ее макушку. — Ты знаешь, — она поднимает на меня взгляд, — это удача.
— Что?
— Считается хорошим предзнаменованием, когда видишь косатку, а мы только что видели двух.
Она улыбается мне, затем поворачивает голову, когда издалека доносится еще одно шипение.
— Это целая стая, — говорю я, наблюдая, как мама и ее детеныш плывут к трем другим крупным китам вдалеке.
— Жаль, что у меня нет с собой мобильного телефона или фотоаппарата, чтобы я могла сделать несколько снимков.
— У меня есть камера в рулевой рубке.
Я отпускаю Бри, чтобы взять камеру. Когда возвращаюсь, протягиваю ей маленькую черную цифровую камеру и наблюдаю, как она делает около двухсот снимков китов, когда они плавают взад и вперед, вероятно, в поисках пищи.
— Ли бы это понравилось, — говорит она мне, когда я обнимаю ее за талию и заглядываю ей через плечо.
— Я бы хотел, чтобы она была здесь.
Бри показывает мне сделанную фотографию и возвращается к просмотру сделанных фотографий.
— В следующий раз. — Я целую ее в шею, чувствуя, как она дрожит. — Замерзла?
— Нет, — выдыхает она.
— М-м-м.
Я прикусываю Бри шею и улыбаюсь, когда она снова вздрагивает, а затем, когда она снова прижимается ко мне своей попкой, чувствую, как мой член дергается.
Продвигаю руки под ее футболку и пальцами касаюсь живота, затем ныряю под пояс леггинсов и скольжу взад-вперед чуть выше лобковой кости.
— Денвер.
— Прямо здесь, детка.
— Пожалуйста, прикоснись ко мне, — шепчет она. Черт, с тех пор как мы ступили на борт лодки, мы много целовались, ко многому прикасались, но я держал себя в узде, не желая торопить события. Но, слыша мольбу в ее голосе, не смогу отказать ей. — Пожалуйста. Пожалуйста, прикоснись ко мне.
Мой член, теперь уже твердый, болезненно прижимается к молнии джинсов. Скольжу вниз между ее ног, находя ее горячей и уже влажной.
— Раздвинь для меня ноги, — рычу я ей на ухо. Ее голова откидывается на мое плечо, и тихий стон срывается с губ. Ноги раздвигаются еще шире. Я погружаю два пальца в ее влажное лоно, двигаю ими вверх, чтобы обвести клитор, и сдерживаю стон, когда Бри начинает двигать бедрами.
— Я хочу попробовать тебя на вкус.
— Ч-что? — выдыхает Бри, и поворачивает голову. Полуприкрытые глаза встречаются с моими.
— Я хочу мой рот на тебе, между твоих ног. Хочу попробовать тебя на вкус.
Мои пальцы замирают, когда вижу, как желание и беспокойство наполняют ее взгляд. Черт, видя этот взгляд, я понимаю, что Бри никогда раньше такого не испытывала. Вместо того, чтобы сказать что-то, что, скорее всего, выведет ее из себя, я целую Бри, просовывая язык между ее губ, мои пальцы возвращаются к работе с клитором. Господи, она такая чертовски отзывчивая, такая чертовски горячая, влажная и тугая. Понимаю, что в ту минуту, когда почувствую этот жар и плотность вокруг своего члена, мне конец.
— Денвер.
Мое имя срывается с ее губ в мольбе, когда я засовываю два пальца поглубже, а большим пальцем массирую клитор. Стенки ее киски начинают сокращаться вокруг моих пальцев, когда она кончает, и я слышу, как камера, которая была у нее в руке, падает на пол. Бри выкрикивает мое имя и ее захлестывает оргазм. Красивый. Но, черт возьми, я хочу, чтобы эта красота была у меня на языке. Я хочу попробовать ее. Хочу, чтобы она знала, насколько хороша она для меня на вкус. Хочу разложить ее и есть, пока не насыщусь, пока Бри не останется довольна.
— Сможешь спуститься по ступенькам?
— Я не знаю, — выдыхает Бри, ее ноги дрожат, когда я медленно вынимаю из нее свои пальцы.
— Хорошо. — Я поворачиваю ее в своих объятиях и поднимаю на руки. Ее ноги обхватывают мои бедра, а рот припадает к моему. Я останавливаюсь, чтобы поцеловать ее, затем отстраняюсь, пока не зашел слишком далеко, и не трахнул ее на палубе. — Мне потребовался год, чтобы спуститься по ступенькам, пока ты спала прошлой ночью, детка. Лестница чертовски узкая. Я боялся, что разобью твою голову о стену. Позволь мне отвести нас вниз.
— Хорошо.
Бри утыкается лицом мне в шею, и я стону, когда она начинает покусывать мое горло.
Я осторожно спускаюсь по лестнице и, добравшись до самого низа, без колебаний кладу Бри на кровать.
— Подними бедра, детка, — приказываю я, после того как снимаю с нее туфли и обхватываю пальцами пояс ее черных леггинсов. Бри приподнимает бедра, и я стаскиваю с нее брюки вместе с трусиками.
Я не колеблюсь; как только она обнажается ниже пояса, я раздвигаю ее и зарываюсь лицом между ее ног. Провожу языком по складочкам и понимаю, что никогда в жизни не пробовал ничего слаще. Я держу Бри открытой и безжалостно вхожу в нее, используя зубы, язык и пальцы, чтобы довести ее до грани оргазма, прежде чем ослабить, а затем снова возбудить.
Когда ее пальцы сжимаются в моих волосах, а бедра высоко приподнимаются над кроватью, я знаю, что ей надоело ждать. Я засовываю в нее один, два, затем три пальца, чувствуя, как ее стенки начинают напрягаться, а Бри теснее прижимается к моему рту. Я сосу клитор и касаюсь точки G. Мой член дергается и течет, когда она кончает, выкрикивая мое имя. Я вынимаю пальцы из ее все еще пульсирующей киски и вытираю лицо о внутреннюю поверхность ее бедра.
— Ты нужен мне, — выдыхает она, приподнимаясь на локтях.
— Сними рубашку, — рычу я, и она садится, стягивая рубашку через голову, оставаясь передо мной обнаженной.
Часть меня испытывает искушение нырнуть обратно между ее ног, но я этого не делаю. Мой член пульсирует. Я скидываю ботинки, стаскиваю джинсы и боксеры, а затем стягиваю через голову термобелье. Отбросив рубашку в сторону, забираюсь на кровать и двигаюсь между ее ног, стону, когда мой член касается ее влажности.
— Денвер.
Бри обхватывает меня руками и ногами и запрокидывает голову, предлагая мне свой рот.
Я целую ее, обхватывая одной рукой свой член, а другой ее бедро, чтобы удержать ее на месте. Я провожу головкой своего члена вверх и вниз по ее щелочке и стону.
— Черт. — Дергаю головой, врываясь в реальность. — Презерватив. У меня нет гребаного презерватива.
— Что?
Бри извивается подо мной, в то время как ее ноги крепко обхватывают мои бедра, как будто она боится, что я собираюсь отстраниться. Я собираюсь отстраниться; черт возьми, у меня нет чертова презерватива.