— Не смей, черт возьми, — рычит папа.
— Когда папа сказал мне, что они с Шел отказались от своего ребенка, знаешь, что я подумала? — тихо спрашиваю я, и моя мама смотрит на меня. — Я подумала, боже, почему моя мама не отказалась от меня? Она даже не хотела меня. По крайней мере, если бы она сделала это, у меня могла бы быть мама, которая заботилась бы обо мне.
— Красавица.
Полный боли голос папы пронзает меня насквозь, и я поднимаю на него взгляд.
— Я люблю тебя, папа. Ты был лучшим отцом, о котором только могла мечтать девочка. Ты значишь для меня все. Все. И я была бы потеряна без тебя. Пожалуйста, не сомневайтесь в этом. Пожалуйста, знай, как много ты значишь для меня и как я благодарна тебе за то, что я твоя дочь.
Я наблюдаю, как его глаза закрываются, затем чувствую, как его рука обхватывает мою. Обладать его любовью и силой — это то, что мне посчастливилось ощущать всю свою жизнь. Я смотрю на свою маму.
— Все, чего я когда-либо хотела, это чтобы ты любила меня, чтобы ты ставила меня на первое место. Ты никогда этого не делала. Все всегда было связано с тобой, с тем, что ты чувствуешь или чего хочешь.
— Это полный пиздец, — шипит она.
— Нет, это — ты. Появляться в моем доме — это полный пиздец, особенно когда мы не разговаривали целую вечность. Ты хватаешь свою внучку, которую даже не знаешь, и как ведешь себя — это полный пиздец. У тебя хватает смелости одаривать Шел — женщину, которую ты должна благодарить — непристойными взглядами. Это полный пиздец. Я надеюсь, ты возьмешь себя в руки. Я действительно надеюсь, что ты это сделаешь. Но я не хочу, чтобы ты была в моей жизни или в жизни моего ребенка, и тебе не стоит оставаться здесь, в моем доме.
— Я не могу поверить, что ты так со мной разговариваешь.
— Тебе нужно уйти, — говорит Денвер, и она смотрит на него, ее лицо становится уродливым.
— Я предполагаю, что то, что ты стоишь здесь, означает, что она наконец-то дает тебе шанс. Я надеюсь, ты знаешь, что без смерти ее мужа вы бы...
— Убирайся! — кричит Шел, и я перевожу взгляд на нее. Я вижу, что по ее щекам текут слезы. — Убирайся из этого дома прямо сейчас, пока я тебя не выставила.
— Будто ты можешь это сделать.
— Не заставляй меня доказывать тебе это, — спокойно говорит Шел, и я напрягаюсь, когда моя мама агрессивно шагает к ней. — Пожалуйста. Пожалуйста, сделай это. Тебе нужно усвоить урок.
— Хорошо. — Мама останавливается, уперев руки в бока. — Как будто ты можешь меня чему-то научить.
— Я могла бы рассказать тебе кое-что о любви, о ее силе и о силе материнской преданности. Это моя девочка. — Шелл указывает на меня. — — Моя. И я пойду ко дну, чтобы защитить ее, каждую ее частичку, даже ее сердце. Возможно, ты не заботишься ни о ком, кроме себя, но я люблю ее всем сердцем. Я благодарна за каждую секунду, проведенную с ней, и мне ненавистно, что ты сыграла какую-то роль в ее жизни.
— Она не твоя. Она моя, — шипит мама.
— Ты ошибаешься. Возможно, ты и родила ее, но она права. — Шел снова указывает на меня. — Это я была рядом с ней во всем, и я та, кто будет продолжать быть рядом с ней до самой смерти. Честно говоря, мне тебя жаль, потому что однажды — завтра или через много лет — когда ты будешь лежать на смертном одре, ты поймешь, что потеряла. Ты увидишь, что тебе некого винить, кроме себя, за то, что твои дети не хотят иметь с тобой ничего общего и что ты провела свою жизнь в одиночестве.
— Все, — вмешивается Денвер, прежде чем моя мама успевает ответить. — Тебе нужно уйти.
Он поднимает ее сумку, открывает дверь и выбрасывает ее на крыльцо, где я слышу, как она приземляется, а затем скатывается по ступенькам.
— Ты только что выбросил мою сумку? — пронзительно кричит мать ошеломленным голосом.
— Убирайся, или я надену на тебя наручники и отвезу в участок, — говорит папа, и моя мама, которая на самом деле никогда не была моей мамой, прищуривается, глядя на него.
— К черту все это, — бормочет она, одаривая Шел еще одним свирепым взглядом, и топает во все еще темную гостиную и хватает свое пальто. Уходя, она ничего не говорит, но бросает на каждого из нас последний злобный взгляд.
— Красавица, — шепчет папа, обнимая меня, пока я смотрю на закрытую дверь. — Почему ты мне не сказала?
— Папа...
— Черт, почему ты не сказала мне, что чувствуешь себя так?
— Потому что ты компенсировал ее отсутствие рядом, а потом у меня появилась Шел, и это больше не имело значения, — признаюсь я, и его руки сжимаются вокруг меня. — Я люблю тебя, папа. Пожалуйста, знай это, и, пожалуйста, знай, что я чувствовала тогда, я чувствовала это совсем недолго.
— Я бы хотел, чтобы ты вообще никогда этого не чувствовала.
— Я знаю. — Затем поднимаю взгляд на него, и перевожу его на Шел. — Не слишком ли поздно начать называть тебя мамой? — На мой вопрос ее подбородок вздрагивает, и она качает головой. — Хорошо, я люблю тебя, мам.
— Я знаю, милая.
Она присоединяется к нам с папой, и мы принимаем ее, наши руки обнимают друг друга. Я смотрю через плечо Шел на Денвера, и напряженность его взгляда заставляет мое сердце учащенно биться. Он гордится мной. Боже, да, я люблю его.
— Мне нужно сходить за Ли. Я уверена, она волнуется.
— Хорошо, — бормочет папа, целуя меня в лоб, прежде чем отпустить. А потом его руки крепко обхватывают Шел, и я слышу, как она тихо всхлипывает.
Когда чья-то рука обнимает меня за талию, я поднимаю взгляд на Денвера и слабо улыбаюсь, но он не улыбается в ответ. Он прикасается своими губами к моим, затем выводит меня из дома, оставляя папу и Шел позади.
— Я чертовски горжусь тобой, детка. — Он останавливает меня прямо перед входной дверью моего отца, уперев руки мне в бедра и приблизив свое лицо к моему. — Так чертовски горжусь.
— Спасибо.
— Ты чувствуешь себя лучше?
Мои глаза закрываются.
— Да.
Я не знала, что мне это нужно, пока это не произошло и не было сделано. Я чувствую себя так, словно с моих плеч свалился груз, и я знаю, что отчасти моя способность делать то, что я только что сделала, связана с тем, что Денвер и мои родители поддерживали меня.
— Детка?
— Я чувствую облегчение, что все кончено, и мне больше не нужно беспокоиться или думать о ней. Вероятно, время от времени мне будет грустно, когда я буду смотреть на Ли и думать о том, чего ей не хватает, но Шел права. Это ее сожаления, а не мои, и если она сможет с этим смириться, тогда ладно. Ее потеря.
— Я здесь, когда бы тебе ни понадобилось обсудить это.
— Знаю.
Я приподнимаюсь на цыпочки, когда он притягивает меня к себе.
— Давай заберем нашу девочку.
Я улыбаюсь, когда он прижимается своими губами к моим, а затем мы идем забирать нашу девочку, которая не травмирована случившимся и просто счастлива, что мы с Денвером вместе.
ГЛАВА 12
Денвер
— Пора спать, Ли, — говорит Бри, выключая телевизор и устраиваясь с моей стороны на диване, где после ужина мы устроились для просмотра одного из фильмов Лиры.
Ли, которая лежит по другую сторону моей груди, поднимает голову.
— Но мама?..
— Никаких но, детка. Ты знаешь, когда пора ложиться спать, а утром тебе нужно вставать, чтобы пойти к бабушке Джо.
— Еще пять минут? — пытается Ли, и я сдерживаю улыбку.
— Нет. А теперь пошли.
Бри встает, и Ли раздраженно выдыхает, обнимая меня, затем поднимается с дивана и берет маму за руку.
— Я вернусь.
— Конечно, детка.
Я поднимаю подбородок и наблюдаю, как обе красавицы исчезают.
Затем иду на кухню и убираю посуду после ужина, заворачиваю запеканку с макаронами, ставлю ее в холодильник, и беру себе пива. Я прислоняюсь спиной к стойке и делаю глоток, слушая разговор наверху, и улыбаюсь, когда слышу их смех. Я был в этом доме больше раз, чем могу сосчитать, ужинал здесь с Бри и Ли сотни раз с тех пор, как родилась Ли, помогал Бри мыть посуду или укладывать Ли спать. Но за все это время никогда не чувствовал того, что чувствую сейчас. Счастливый, цельный, наполненный.