Барри удивленно смотрит на меня, и я пожимаю плечами. Это была моя идея делать снимки, потому что несколько месяцев назад ему сошло с рук то, что он не заплатил за топливо более пятисот долларов.
— Нет.
— Слава богу. А теперь, мы можем закончить эту встречу? У меня куча дел, и это не связано с тем, что я стою здесь и обсуждаю с тобой твой счет. Счет, который ты так или иначе оплатишь.
Видите? Совершенно беззастенчива.
— Хорошо, — бормочет Барри, переводя взгляд с Лулу на меня, и вздергивает подбородок. Затем направляется к своей лодке.
— Клянусь, однажды этот парень заставит меня сойти с ума. — Лулу качает головой, глядя ему вслед, а затем ее взгляд останавливается на мне и смягчается. — Насколько моя девочка взволнована по поводу своего дня рождения?
— Она спросила, можно ли ей завтра съесть торт на завтрак.
Я улыбаюсь, а Лулу смеется.
— Ты угостишь ее завтра тортом на завтрак?
— Э-э-м, нет, — отрицаю я, качая головой.
— Каков был ее второй выбор?
— Мои блинчики и яичница-болтунья от Денвера. Если он сможет приехать и приготовить для нее.
— Уверена, что он так и сделает, — понимающе говорит Лулу, и я пожимаю плечами. — Когда вы двое собираетесь...
— Лу, — перебиваю я ее, быстро качая головой.
— Что? Я вижу это. Все это видят. — Она драматично вскидывает руки.
— Ты бредишь.
— Нет. Это ты не видишь. Этот мужчина влюблен в тебя.
— Серьезно, ты опять?
Она говорит одно и то же последние четыре года и пытается убедить меня, что я слепа к чувствам Денвера ко мне. Это не так; я просто знаю, что мы друзья. Он не ждет меня поблизости, как герой любовного романа. Он встречался с несколькими женщинами с тех пор, как приехал в город, по крайней мере, я так слышала. На самом деле я никогда ни с кем его не видела. С другой стороны, я нечасто выхожу из дома.
— Что ж, это правда.
— Это не так.
— Это так, — продолжает спорить Лулу.
— Мне не хочется разрушать твои иллюзии, но он никогда не относился ко мне иначе, как по-дружески, Лу.
— Это потому, что ты никогда не давала ему понять, что готова снова начать встречаться.
Ладно, я не хочу признавать, но, возможно, она права. Я никому не подавала знака, что готова снова начать встречаться. Я даже не знаю, готова ли сейчас. Гейб был всем, кого я знала в течение многих лет, и мне нравилось то, что у нас было. Это было легко. Быть с ним было легко, потому что он был моим лучшим другом. Он знал меня, понимал, какой неловкой я была... или остаюсь. Встречаться с кем-то новым — все равно что открывать для себя совершенно новый страшный мир. Я бы даже не знала, с чего начать. Хотя, наверное, мне стоит начать. Я хочу найти кого-нибудь, с кем можно провести время. Я скучаю по всему, что связано с наличием второй половинки — по объятиям, разговорам, сексу. Но по большей части я могла бы прожить и без секса.
— Разве тебе не нужно работать? — спрашиваю я, когда чувствую, что мои щеки краснеют.
— Нет, у меня целый день выходной.
— Лгунья, у тебя никогда не бывает целого выходного дня.
— Это правда, — вздыхает Лу. — У меня был бы выходной, но позвонил Барри и захотел встретиться по поводу своего счета.
— Ты могла бы позволить Бену разобраться с этим.
— Ты же знаешь Бена. Он бы вышел из себя, и я бы оказалась в участке шерифа, разговаривая с твоим отцом.
— Правда.
Бен большую часть времени ведет себя как большой плюшевый мишка, но когда его достают, он, как правило, срывается на крик без особых на то причин.
— Возможно, тебе и не нужно работать, но мне нужно, — говорю я, полагая, что это заставит Лулу хотя бы на некоторое время отказаться от попыток убедить меня.
— Хорошо, но однажды ты придешь ко мне и скажешь, что вы с Денвером вместе, и когда этот день настанет, постараюсь не сказать, что я тебе это говорила.
— Неважно. — Я закатываю глаза, глядя на нее.
— Во сколько завтра вечеринка?
— Все придут около пяти на пиццу и торт.
— Хочешь, чтобы мы с Беном что-нибудь принесли?
— Только себя самих, — говорю я и поворачиваюсь, когда замечаю, как к пирсу причаливает лодка.
Разглядев внимательно лодку, у меня все переворачивается внутри, хотя так не должно происходить.
Лодку Денвера ни с какой не спутаешь. Она белая с нарисованной широкой лавандовой полоской вокруг. Лира выбрала лавандовый цвет, когда Денвер перекрашивал ее год назад. Я подумала он сошел с ума, когда попросил ее выбрать цвет для покраски и была уверена, что дочка выберет розовый, но Лира выбрала лавандовый. Ненамного лучше розового, но Денвер не отказался. И действительно, лодка выглядит довольно круто с лавандовой полосой и черной фигурной надписью названия судна «Аврора».
— Посмотри, что принесло приливом, — говорит Лу, улыбаясь от уха до уха.
Я борюсь с очередным закатыванием глаз, затем иду в амбар и включаю внутри обогрев, так как помещение остыло. Бросаю сумочку, беру книжку с квитанциями и подхожу к лодке Денвера. Он стоит на краю и разговаривает с Лу, но как только видит меня, смотрит мне в глаза.
— Привет.
— Привет, — повторяю я, заправляя прядь своих светлых волос за ухо. — Тебе нужно топливо?
На мой глупый вопрос он ухмыляется, заставляя меня чувствовать себя полной дурой, потому что у него нет другой причины приходить сюда, кроме как за топливом для своей лодки.
— Да.
Денвер засовывает руки в передние карманы джинсов, которые облегают его бедра во всех нужных местах. Темная термо-одежда, надетая на нем сегодня, тоже облегает его, демонстрируя мускулистые руки, широкую грудь и рельефный пресс. Он по-мужски красив: сильная, мощная челюсть, с постоянной легкой небритостью, темные густые волнистые волосы и золотисто-зеленые глаза, обрамленными ресницами, вызывающими у меня зависть. Честно говоря, он выглядит так, словно ниспослан с небес на землю с единственной целью — испытать силу воли земных женщин. Я уверена, что мы все с треском потерпим неудачу.
— Моя девочка сегодня с твоей мамой или с моей? — спрашивает он, и у меня в груди становится тепло. Мне нравится, что он называет Лиру своей девочкой.
— Сегодня у моей, — отвечаю ему. — На следующей неделе у твоей мамы, — затем добавляю я.
— Верно.
Он кивает, зная, что раз в две недели наши мамы по очереди присматривают за Лирой, пока я работаю. Раньше мне помогали родители Гейба, но два года назад мне пришлось это изменить.
Возможно, я и любила Гейба, но этого нельзя было сказать о его семье. Оба его родителя немного странные и не самые веселые. К таким странностям нужно относиться с опаской. Они живут в основном за счет земли, ненавидят правительство и вообще любую власть. Они не верят ни в образование, ни в современную медицину. Когда я уже не могла кормить Лиру грудью, они доставали меня по поводу важности грудного вскармливания И однажды купили грудное молоко у другой женщины, не спросив меня. Излишне говорить, что, когда я узнала об этом, я чуть не сошла с ума. Они всегда пытались объяснить мне, как, по их мнению, я должна воспитывать дочь. Я мирилась с этим, потому что Гейб хотел бы, чтобы я поступила именно так.
После инцидента с грудным молоком я очень переживала, что, если с ребенком что-то случится, когда меня не будет рядом, они не поведут ее к врачу, а попытаются дать ей какое-нибудь натуральное средство или что-то в этом роде. У Гейба был большой уродливый шрам на ноге, доказывающий, что его родители были сумасшедшими. Когда ему было семь лет, он травмировал себя топором, и родители не отвезли его в больницу. Они просто почистили и зашили его дома. В итоге у него началась гангрена, и он мог лишиться ноги. Я не хотела однажды забрать свою дочь и узнать, что ее не только оставили одну с топором, но после травмы не обратились к врачу.