Костры, ещё недавно согревавшие небольшие группы людей, теперь тлели в одиночестве. Где-то у палатки валялась перевёрнутая кружка, рядом с ней — брошенная сумка, из которой торчали продукты. Кто-то бросил всё и просто сбежал.
В переулке мелькнули две тени. Люди. Они бежали, остервенело оглядываясь. Я уловил обрывки фраз:
— …чёрт, чёрт, чёрт… что происходит?!
— Они взбесились! Гончие — они… они режут всех подряд!
Они не заметили меня, скрытого в тени здания, и я не стал привлекать внимание. Пусть бегут. Их страх был вполне оправдан.
Но меня не волновали паникёры. Меня волновал “Князь”.
Гостиница виднелась впереди, её массивный силуэт резко выделялся на фоне остального лагеря. Президентский люкс находился наверху, в самой роскошной части здания, и теперь мне предстояло туда добраться.
Когда я вошёл внутрь, воздух ударил в лицо застоявшейся роскошью. Здесь ещё пахло кожаными диванами, парфюмом дорогих постояльцев и чем-то сладковато-спиртовым.
Лобби было пустым. Никого. Ни администратора, ни гостей, ни охранников.
Я медленно двинулся вперёд, внимательно осматриваясь. В воздухе висела тревожная тишина, нарушаемая только гулкими шагами по мраморному полу. В одной из урн догорала сигарета, оставленная кем-то в спешке. На стойке регистрации валялась недопитая чашка кофе, жидкость в ней уже остыла. Всё говорило о том, что люди бежали отсюда внезапно.
Я подошёл к стенду с планом здания, пробежался взглядом по этажам. Президентский люкс — верхний этаж. Как и ожидалось.
Лифт, конечно, не работал.
— Ещё бы, — пробормотал я, разглядывая погасшую панель.
Я направился к лестнице, держась в тени, и начал подниматься. Ступени были чистыми, но кое-где попадались следы. Чьи-то запылённые ботинки оставили тёмные полосы, как будто кто-то торопился сбежать. Я замер у первой площадки, вслушиваясь. Тишина.
На втором этаже в дверной проём одной из комнат торчал чей-то ботинок. Я прищурился и, держась ближе к стене, заглянул внутрь. Гончая. Я помнил этого ублюдка, один из самых сильных одарённых. Если не ошибаюсь, он мог управлять водой, сжимая её под огромным давлением — лазеры на его фоне нервно курили в сторонке. Но теперь он мёртв. Его тело было небрежно отброшено к стене, а глаза смотрели в пустоту. Кровь уже начала засыхать.
Кто-то прошёл здесь раньше меня. И явно не особо церемонился.
Но кто?
Я медленно отошёл и пошёл дальше, на пятый этаж. Здесь пахло сильнее — смесь пыли, дорогого парфюма и слабого запаха крови. Чувствовалось, что здание ещё хранит следы жизни, но людей в нём уже не было.
Где-то в глубине этажей что-то глухо скрипнуло. Я замер, прислушиваясь, но повторного звука не последовало. Может, сквозняк. Может, нет.
Президентский люкс находился в конце коридора. Я сделал глубокий вдох, проверил клинки и двинулся вперёд.
Я остановился перед массивной дверью. Деревянное полотно, покрытое тёмным лаком, выглядело совершенно обычным, если не считать мелких трещин на дверной ручке — будто кто-то сжал ее слишком сильно. Может, от злости. Может, от нетерпения.
Я толкнул дверь.
Она не была заперта.
Первое, что я увидел, — это кровь. Тёмное пятно растекалось по белоснежному ковру. В центре комнаты, чуть скособочившись, лежал труп. Мужчина в военной форме. Точнее, от формы остались лишь брюки и расстёгнутая кобура. Грудь зияла чёрной дырой — будто сердце просто вынули. Лицо застывшее, перекошенное в судороге.
А перед этим зрелищем, расслабленно откинувшись на кресле, сидел Князев.
Он выглядел так, будто происходящее его совершенно не касалось. В одной руке он лениво крутил бокал, в другой держал сигару, едва тлеющую в тусклом свете ламп. Ему даже не нужно было поднимать взгляд, чтобы почувствовать моё присутствие.
— Ты, конечно, упрямый, — он сделал небольшой глоток и ухмыльнулся. — Хотел бы сказать, что удивлён, но… нет. Где-то глубоко внутри я знал, что ты не сдохнешь так просто.
Я не ответил. Мой взгляд скользнул по комнате. Пятеро Гончих стояли у стен, замерев, как мраморные статуи. Совершенно неподвижные, без малейшего намёка на жизнь. Только один из них — стоял чуть дальше, ближе к трупу офицера.
— Не спрашивай, — Князев лениво вздохнул. — Он решил, что может меня убить. Какой-то момент я даже восхищался его смелостью. Пока не заставил его вырвать своё собственное сердце из груди.
Он равнодушно щёлкнул пальцами, сбрасывая пепел на пол.
— Жаль. Грамотный был человек. Да и способность у него была полезная — невозможно было ему соврать, очень удобный кадр.