Теперь — надо спасти ту храбрую девчушку, которая хотела меня прикрыть от триумвирата.
Я шагнул в коридор, где воздух был тяжёлым от ночного пожарища. Далеко внизу ещё слышались отголоски битвы, но основные схватки уже стихали. Лагерь приходил в себя. Или просто переваривал случившееся.
Чёрт, и почему каждый мой день заканчивается сожжённым зданием и трупами?
Я двинулся вниз по лестнице. Лифт, естественно, не работал, да и заходить в узкий металлический ящик после всего случившегося казалось не самой разумной идеей.
Гостиница, которую Князев превратил в свой дворец, теперь выглядела пустой и заброшенной. Где-то вдалеке слышались голоса, шаги — люди уже поняли, что хозяин мёртв. Кто-то пытался понять, что делать дальше, кто-то, вероятно, уже тащил из комнат всё, что плохо лежит.
Но мне сейчас было не до них.
Я вышел из здания и сразу ощутил, насколько прохладным был ночной воздух. После жары битвы он казался почти ледяным. Но дышать стало легче.
К лабораториям было недалеко, минут десять быстрым шагом. Там, в глубине кампуса, в одном из зданий, были лаборатории. Я помнил это место. Слишком хорошо помнил. Стены, в которых провёл семь мучительных дней экспериментов, не забудутся никогда.
Дорога до лабораторий оказалась пугающе пустой. Гражданские попрятались, опасаясь резни. Щиты, судя по крикам и раздающимся звукам применения способностей, добивали последние очаги сопротивления.
Я ускорил шаг.
Подходя ближе, я увидел слабый свет, пробивающийся сквозь окна лаборатории. В отличие от остального лагеря, здесь было тихо. Слишком тихо.
Я открыл дверь и вошёл.
Первое, что бросилось в глаза — белые стены и резкий запах антисептиков. Второе — испуганные взгляды учёных. Они сидели в дальнем углу, сбившись в кучу, словно надеялись, что их не заметят.
Я остановился у порога, смахивая пепел с рукава.
— Где Аня? — спросил я, голос прозвучал ровно, но внутри уже закипало нетерпение.
Один из мужчин, в круглых очках и измятом халате, судорожно кивнул в сторону коридора.
— Там… в последней комнате. Мы не… не сделали ей ничего плохого. Мы просто…
— Не волнуйся, — бросил я. — Если бы сделали, вас бы уже не было.
— Марк?!
Я повернул голову на голос. Из-за стойки, где стояли приборы, выскочили двое — Саша и Света. Он всё тот же — невысокий, рыжий, только как будто сильно повзрослевший за последние два месяца, а она — всё такая же, миниатюрная и очень красивая. Они выглядели измотанными, но явно были рады меня видеть.
— Живой, значит, — Саша обрадованно выпалил, оглядывая меня. — Ну, относительно.
— Ага, поцарапали немного, но не критично, — я кивнул. — Вы двое тут чего? Неужели с этими? — кивнул на забившихся в угол учёных. Я, конечно, помнил, что они были здесь, когда меня приводили, но спросить что-то было надо.
— Мы работаем здесь, — спокойно сказала Света. — Врач и объект для изучения, — кивнула на Сашу. — Они нас не трогали, потому что мы ценные.
— Аня в порядке? — я перевёл взгляд на них.
— Да, мы за ней присматривали, — кивнул Саша. — Пойдём, мы покажем.
Он вдруг замер, посмотрел на меня внимательнее и нахмурился:
— Марк, а что вообще происходит? Сначала грохот, потом огонь, теперь ты вваливаешься, как будто только что из ада вышел.
Я хмыкнул.
— Примерно так и было. Триумвират больше не рулит этим местом. Гуров мёртв, Князев тоже. Гончие, судя по всему, почти все перебиты.
Саша выругался сквозь зубы, а Света только тяжело выдохнула.
— Значит, бардак полный, — тихо сказала она.
— Ага, — подтвердил я. — Но пока разбираться некогда. Давайте к Ане.
Я направился за ними, ощущая, как внутри нарастает напряжение.
Толкнул дверь.
Аня сидела на кушетке у дальней стены, сжавшись в комок. Бледная, осунувшаяся, но… живая. Когда она подняла на меня взгляд, в нём промелькнуло недоверие. Потом — шок.
— Лазарев? — её голос был едва слышным.
Я кивнул.
— Ты жива. Отлично. Пора уходить.
Я вышел из лаборатории первым. На улице светало. В воздухе ещё витали запахи гари, крови и распадающейся дисциплины. Где-то вдалеке доносились редкие выкрики и разрозненные звуки борьбы — последние очаги сопротивления, которые догорали, как угли в костре. Щиты сделали своё дело, но теперь в лагере царила опасная тишина.
Без порядка это место превратится в хаос быстрее, чем кто-то скажет «анархия».
Сейчас, когда Триумвират мёртв, лагерь стоял перед выбором. Остаться единым или развалиться на банды, где каждый будет рвать свою часть территории. Мне было плевать на власть, но совсем не плевать на то, что здесь может начаться резня, а потом кто-нибудь решит, что в следующий раз безопаснее будет убить меня первым.