"Пожалуй, верну "Убийцу" культу", – решил Авраам.
Где-то там вдалеке, в пустошах, возник ещё один ослепительный столб пламени, разогнавший сумерки. Ополченцы-предатели поминали лживых богов и отворачивались, а вот Авраам не упустил случая насладиться зрелищем, если уж выдалась свободная минута от отстрела плотоядных исполинских насекомых.
Лазерный луч при входе в атмосферу искажался, преломлялся, светился всеми цветами радуги. Могло показаться, что с небес на землю падает звезда. В каком-то смысле так и было. За первой последовала вторая, третья, целая дюжина. Столбы ширились, наливались насыщенным алым цветом, и Авраам даже почувствовал жар, хотя его и зону поражения отделяло пространство в несколько километров.
Когда космические корабли перестали расчерчивать пустыню замысловатыми узорами, чтобы избежать перегрева генераторов, то в дело пошли разнообразные бомбы и макроснаряды, гул от взрыва которых перекрывал даже шум взлетающих "Тетрархов". Раз за разом вместе с пронзительным штормовым ветром до расположения защитников Форта-Дерике долетала ударная волна. Она приносила с собой тучи чёрных песчинок, заточенных до бритвенной остроты и зловонный дым, в котором перемешались исключительно все неприятные запахи: от вони тухлых яиц до тошнотворно приторного аромата гниения. Авраам кривился, но не отводил взгляда. Всё-таки картина истребления орд демонов не могла не радовать после западни в Ханане.
– Пахнет победой! – воскликнула космическая псина.
Авраам сморщился, словно попробовал какой-нибудь перезревший плод с Нагары.
"Ох уж эти фенрисийские краснобаи. Что ни стычка – то великий подвиг, которому стоит посвятить песню", – подумал Авраам.
– Пахнет победой, – повторил Торгнюр. – Пахнет победой…
Пахнет победой сегодня,
Для падших бедою ставший,
День этот славой овеян,
Как Всеотец Венценосный.
Прости меня, Боже, за то, что
Встал на защиту последних,
Мерзких предателей-трусов.
Но только так могу я,
Исполнить свой долг священный.
И стать самым лучшим воином
Из всех Vlka Fenryka!
– Начал за здравие, а потом что-то не туда занесло, – произнёс Анрайс. – Насколько я знаю, в хвалебных песнях нужно придерживаться строгой аллитерации.
Торгнюр воскликнул:
– Магнусовы проклятья! Брат, ты же творческий человек! Для нас не существует никаких рамок!
Анрайс усмехнулся и ответил:
– Да-да, продолжай убеждать себя.
– Да и в целом, – Торгнюр сказал уже тише себе под нос. – Это же не финальная версия. Я ещё десять раз переписать успею.
Капитан указал на скальда пальцем и сказал:
– Не забудь и о наших подвигах! И Авраам, и Ловчий отлично сегодня бились.
– Пас, – отозвался Авраам. – Песня – говно.
– Эй! – окликнул его Торгнюр. – Художника каждый может обидеть!
– Ничего не могу с собой поделать, – Авраам развёл руками. – Я – удивительно честный малый.
– Львиный евнух…
– Вонючий хвост Русса.
Зарождающуюся ссору прервал крик с правого фланга:
– Воздух, десять часов!
Чумные мухи, трутни и дроны воспользовались тем, что Ворон увёл "Хелверина" на перезарядку и рванулись в небо над Фортом-Дерике. Они явно нацелились сбить "Тетрархи" с чрезвычайно опасным грузом.
Авраам зажал гашетку тяжёлого стаббера, и на сабатоны пролился дождь стреляных ещё дымящихся гильз. Десантнику вторили ополченцы. Лишь воины Караула на этом участке остались не у дел. У них просто не было оружия с необходимой прицельной дальностью. Однако слитного залпа из стабберов оказалось достаточно, чтобы повредить крылья одних насекомых и разорвать на куски других. Мухи жужжали, теряли высоту, сбрасывали наездников в последней попытке остаться в воздухе, но даже так не могли выровняться. Их ждала гибель во время падения или от очередной порции свинца, который умерщвлял даже тех, чья плоть соткана в Варпе из непереносимых страданий и подлых желаний.
Дроны снизились, чтобы прикрыть рой. Чем ближе подлетали они к крепостной стене, тем злее звучал гул от десятков винтов. Спустя всего лишь пару мгновений Авраам сжал челюсти до скрипа из-за оглушительного белого шума, порождённого омерзительным сочетанием демонической плоти и богохульной техники. Череполикие шлемы ополченцев-предателей наверняка оснащались системами звукопоглощения, иначе солдаты, в лучшем случае, потеряли бы сознание.