– Рад слышать, капитан Сейди, – отозвался Лас.
– Давно стоило выпустить этому тупому гроксу кишки, – произнесла Сейди. – Жаль... обстоятельства не очень радостные.
– Тиранидов можно остановить, – произнёс Лас. – Мы только что убили крупнейшего их представителя!
– Убили-то убили, – Сейди поморщилась так, словно что-то кислое съела, – да только больно их дохера, капитан!
– С Божьей помощью прорвёмся, – произнёс Лас. – Удачи, Сейди. Она нам всем очень скоро понадобится.
– И вам того же. Конец связи.
Голопроекция исчезла. На её месте снова возникли объёмные модели небесных тел и межзвёздных кораблей. Несколько пустотных хищников достигли орбитальной станции и впились в неё зубами, выпуская на абордаж тысячи прожорливых тиранидов, в то время как корабли-ульи, как и предполагала Гула Энлил, направились на планету, чтобы начать поглощение.
6
Пьер Пети проснулся от жгучих лучей солнца, которые с рассветом упали на лицо. Пьер потянулся, зевнул, стащил покрывало и опустил ноги в старые рваные, но такие родные тапочки, которые не смог бы выкинуть, даже если бы те совсем истрепались. Он заправил кровать и вышел в коридор за мгновение до того, как раздался крик: "Пора вставать!" Пьер прошёл на кухню и произнёс:
– Доброе утро, мам.
Хрупкая женщина с поникшими плечами, глубокими морщинами на лице и спутанными седыми волосами как будто бы сразу помолодела на десять лет. Она улыбнулась, обняла и поцеловала сына в лоб. Пьер никогда не нарушал утренний ритуал, как и не забывал пожать руку отцу, когда тот возвращался домой после ночной смены.
– Как спалось, сынок? – спросила мама.
Она поставила перед сыном тарелку с рыбным супом. Ничего сногсшибательного, но мадам Пети могла и из рыбьих голов приготовить что-нибудь удобоваримое.
– Лучше всех! – отозвался Пьер.
– Что снилось?
– Мне снилось…
Бледнокожие люди или, скорее… ожившие манекены. Они тянули руки к Пьеру, и те удлинялись.
Пьер выронил ложку в тарелку. Суп расплескался, и несколько капель испачкали пижаму. Пятна потемнели, налились кровью, а ложка утонула в непроглядной пучине. На поверхность поднялись лишь пузыри.
– Мне снилось…
Здания рушились, а битый камень поднимался в воздух. Руины принимали человекоподобную форму и становились одержимы злыми духами.
Пьер понял, что это не суп вдруг стал красным, а он сам испачкал его кровью из многочисленных ран: следы игл, рваные тошнотворно выглядящие порезы.
– Мне снилось…
Клубок из тонких металлических лап, которые заканчивались острыми иглами. Конечности принадлежали чудовищу, одновременно похожему на паука и многоножку, настолько огромному, что в голове не укладывалось, как такие спицы могут выдержать подобный вес.
– Тебе не снилось.
Голос матери изменился, стал грубее, звучал оглушительно. Женщина захохотала, и каждый новый звук заставлял Пьера трепетать. Он хотел бы взвыть от нестерпимой боли, но уже давным-давно сорвал голос. Оставалось только тихо стонать, как и многим другим несчастным, кто угодил в паутину колючей проволоки, которую вили металлические многоножки.
Пьер Пети, рядовой Classis Libera, очнулся в разорённом войной Ханане для того, чтобы пережить ещё один день в аду. Пьер уже не чувствовал пальцев, зато горящая пустота в желудке могла поспорить по силе только с вечным холодом, который сковал молодого двадцатилетнего парня по рукам и ногам.
– М-а-а-м... з-забери меня. Забери меня отсюда…
Пьер не знал, сказал он это вслух или подумал, происходящее вокруг – затянувшийся страшный сон или жутко несправедливая явь. К сожалению, в ответ рядовой услышал не убаюкивающий голос матери или слова поддержки от отца, а скрежет суставов плохо отрегулированной аугметической конечности – с таким звуком двигались металлические пауки-многоножки, которые обрекли на мучения тысячи тысяч жителей города-улья и ещё множество тех, кто пришёл этот улей освободить. Пьер знал, что последует, он всё равно дёрнулся в режущих путах, отчего колючая проволока глубже вонзилась в плоть.
– Б-боже… милостивый Боже… пожалуйста… – хныкал Пьер. – П-прекрати. Прекрати это!
Пьера замутило, словно он выпил слишком много. Взгляд расплылся, как будто на самом деле Пьер смотрел сквозь стекло, сквозь толстое дно пустой бутылки от амасека с пойманным эхом внутри. Пьера стошнило бы, если б оставалось чем.
Ненавистная всему сущему громада пробежала где-то сверху. Лишь кривая и хищная тень промчалась перед глазами. Она задержалась на несколько мгновений возле другого узника демонических тварей. Тот давно умер, и Пьер наблюдал, с какими мучениями мужчина уходил на тот свет. Несчастному – судя по грязной робе, почерневшим рукам и копоти на лице – работнику какого-то литейного производства, металлические твари откусили обе ноги по колено. Пауки-многоножки приползали ежедневно и медленно отгрызали по кусочку. В конце концов, Император забрал рабочего на небеса, куда и Пьер мечтал попасть.