Однако в стройном и безукоризненном плане прирождённых кукловодов вдруг нашёлся изъян.
Асфалот, чернокнижник Легиона и глава всей операции в звёздной системе Мордвига, понял это, когда очередное жертвоприношение не дало ничего, кроме пляски теней на стенах капища. Асфалот снова и снова взывал к своему владыке – Изменяющему Пути – но тот оставался глух. Чернокнижник обрёк на страдания пару сотен рабов, набранных на Мордвиге-Прайм, но Тзинча не обрадовали ни неконтролируемые мутации под воздействием Варпа, ни замысловатые убийства.
Тишина.
Асфалот проскрежетал зубами и перевёл взгляд на боевых братьев, которые тоже посвятили жизнь изучению тёмного искусства. Эти легионеры понимали друг друга без слов, а поэтому, когда привели следующую партию закованных в кандалы рабов, Асфалот уже подготовился к новому обряду.
Раз Тзинч молчит, то, возможно, его родич окажется сговорчивее. Пусть даже до этого мига обращаться к Слаанеш не приходилось.
Когда колдуны нашли среди толпы подходящих людей, Асфалот зашептал:
– Взываю к тебе, Тёмный Князь, Владыка Шести, Невинное Дитя и сам Разврат во плоти. Прошу лишь о мгновении драгоценного внимания, а взамен предлагаю оценить скромную инсталляцию, которая, конечно же, лишь тень того, что происходит в Дворцах Удовольствия.
Первой жертве показали сундук, доверху наполненной золотом. Пожилой даме в рваной одежде, но с дорогим колье на шее, этого показалось недостаточно, чтобы успокоиться. Она переводила взгляд с сабатона одного закованного в керамит исполина на другой. Чернокнижник схватил женщину за подбородок и поднял ей голову так, чтобы та не сводила глаз с сокровищ.
– Ты можешь взять всё, что захочешь, – произнёс он.
– Прошу… жизнь, не у… не убивайте! – расплакалась женщина. – Вот! Возьмите! Всё, что осталось!
Она сорвала с шеи колье и швырнула его в сундук.
Асфалот с шумом выдохнул воздух из носа, а потом щёлкнул пальцами. Один из его боевых братьев схватил жертву и раскрыл ей рот. Другой колдун сгрёб пригоршню монет из сундука и расплавил их в ладони. Женщина кричала и вырывалась, но уже через мгновение раздался оглушительный вопль, и едва осмысленные действия сменились агонией. Алчную напоили золотом.
Асфалот тяжело вздохнул и покачал головой. Он взял факел и зажёг шесть свечей вокруг места, где начиналось следующее жертвоприношение.
Тучного мужчину с маслянистым лицом и бегающим взглядом посадили за стол, на котором на блюдах лежали запечённые руки и ноги раба из прошлой группы. Такое могло напугать любого человека, но невольников толком не кормили.
– Ешь, – произнёс ближайший к пленнику колдун, чей шлем был украшен декоративным третьим оком на лбу.
Мужчина перевёл взгляд на еду. Сглотнул, пошмыгал носом, отёр пот со лба. Потом всё-таки снова посмотрел на колдуна.
– Ешь, – повторил легионер и негромко стукнул посохом по полу. – Я не убью тебя за непослушание, но вот ведь какое дело: мы не будем вас кормить. Я сейчас просто посажу сюда другого.
У мужчины задёргался глаз. Он дрожащими руками взял в руки запечённую голень, оторвал зубами немного сочащейся сладкой плоти, а потом раба уже было не остановить.
Асфалот спросил:
– Кто ещё хочет досыта наесться?
Из толпы вырвались два молодчика, вчерашних мальчишки.
Недостаточно.
Асфалот обратился к толпе:
– Для вас началась новая жизнь. Никаких правил и ограничений. Докажите, что полезны, и получите свободу. А дальше уже от вас будет зависеть, сможете ли вы её удержать.
Раздался шёпот:
– Спаси меня Император.
Асфалоту хватило лёгкого движения головой, чтобы боевой брат подобрался к шептуну и расколол тому череп ударом кулака.
– Что же вы, люди? – спросил Асфалот. – Вы же радовались освобождению, не так ли? Мы не покладали рук, пока не избавились от недовольного балласта, и вот снова.
Он подошёл ближе и осмотрел рабов. Пленники боялись пошевелиться. Одни зажмурились, другие не поднимали взгляд. Тихие молитвы смолкли, угрозы, если и рождались в умах людей, то тут же гасли. Люди знали, на что способно чудовище перед ними.
– Так-то лучше, – Асфалот повернулся к волонтёрам.
Два молодых человека; крепкий мужчина по телосложению и выправке, скорее всего, солдат; старик, которого пытались пристыдить; худенькая девушка лет двадцати и угрюмая женщина с блеклыми выцветшими волосами, но впечатляющей грудью.