Мир застыл.
Асфалот прищурился, окинул призрачным взглядом вязь заклятья и ухмыльнулся – всего-навсего иллюзия, объединённая с мыслеречью.
– О, не сомневайся, – произнёс Хара. – Если бы я решил впечатлить тебя, то показал бы другой фокус.
Асфалот промолчал, ожидая. Хара нахмурился, подпрыгнул и завис в воздухе, работая крыльями, а потом указал рукой в сторону обрушенных крепостных стен.
– Смотри.
Омертвение спало. Стрелки магических часов Повелителя Перемен побежали с той же скоростью, с которой работал хронометр, встроенный в силовые доспехи Асфалота. Тысячеликий Город залечивал раны и рос, когда в сапфировом небе кроме мицетических спор и чудовищ, крикунов и дисков, истребителей и челноков появилось ещё кое-что – снаряды катапульт, за которыми тянулся след зеленоватой дымки, словно миазмы над болотом. Асфалот пригляделся и понял, что это не снаряды, а распухшие человеческие тела, покрытые язвами и коростой.
– Ещё один глупец, который после возвышения стал считать себя важной птицей, – Хара помолчал на мгновение, проклекотал и ухмыльнулся. – Довольно забавно слышать это от меня, не так ли?
Асфалот ждал.
– Ты убийственно скучен, – проговорил Хара, – разве никто никогда не говорил тебе об этом?
– Говорил, – кивнул Асфалот, – в последний раз в своей жизни. К делу.
– Сишиас Гниющая Ночь поклялся жирному старику, что уничтожит Тысячеликий Город, – проскрежетал Хара. – Что ж… не он первый, не он последний.
– Но?
– Нургл ответил Сишиасу и подарил тому маленькую шпильку, иголочку, – отозвался Хара. – С помощью этой иголочки можно пришить Город к Мордвиге. Навсегда!
Повелитель Перемен заклекотал, захрипел, изверг тысячу и одно проклятье на тёмном наречии, отчего останки тиранидов вокруг сложились в бесформенное нечто и обрели новую порочную жизнь.
– Если ты, Асфалот, поможешь одолеть этого наглеца, то – так уж и быть – я забуду твои прегрешения и позволю уйти.
– Клянёшься?
Вопрос вызвал смех, но спустя пару мгновений Хара ответил со всей серьёзностью:
– Да.
5
Стоило отдать должное Сишиасу – он продвигался по разорённому улью даже быстрее, чем Асфалот. И, несмотря на то, что враги – тираниды и нурглиты – сражались между собой, чернокнижник чувствовал негодование Тысячеликого Города.
В узких улочках завывал ветер, чересчур шумно скрипели несмазанные дверные петли, на каменных стенах появлялись надписи наподобие "прижги заразу" или "очисти город". Запах пожарищ как никогда кружил голову, наполняя её образами один другого кровожаднее. Асфалоту даже захотелось снова обратить здания вокруг в руины, но он только лишь стиснул зубы и выбрал созидание.
Изменение материи в этом месте получалось опьяняюще просто. Асфалоту даже не пришлось сосредотачиваться. Он просто обращал внимание на какой-нибудь участок колдовского улья, и загаданное желание сбывалось. Там, где секунду назад возвышался памятник неизвестному колдуну, появлялась яма, которая идеально подходила для того, чтобы загнать туда танк. На месте канав – окопы, на месте низеньких домов – блиндажи, а храм Архитектура Судеб с всевидящим оком на вершине превратился в крепость. Асфалоту даже показалось на миг, что он стал титаном, великаном, который работал с Тысячеликим Городом, как мастер-гончар с глиной.
Чернокнижник бросил быстрый взгляд в сторону Хары. Повелитель Перемен очистил плиты неподалёку от золотистого песка, вывел символы власти, а потом подпрыгивал и пританцовывал, исполняя песнь призыва. Хара стал маяком для падших, и на зов откликнулось множество тех, кто ещё не сложил голову или головы, защищая свой дом.
Задорно хохоча, прискакали многорукие и многоногие розовокожие чудища, чьи конечности постоянно или вытягивались в тоненькие стебельки, или же, напротив, становились толще и мускулистее.
Синекожие собратья этих переменчивых натур, напротив, наступали в полном молчании, вперив взгляд воспалённых глаз во врага, несмотря на то, что всё новые и новые дома, поднимающиеся из пепла, перекрывали обзор.
Блеяли тзаангоры. Эти – самые дисциплинированные. Даже не банды – Асфалот видел, как зверолюды собирались в подразделения с чётким строем, и каждое воинство возглавлял сияющий силой рогатый колдун.
Хара не останавливался и продолжал танцевать, одновременно указывая новоприбывшим место на поле боя.
– Повелитель, – в бусинке наушника прозвучал голос Вомверта.
Его истребители как раз промчались над расположением воинства.