За очередным поворотом Асфалот столкнулся с группой имперских солдат. Двое штурмовиков выронили носилки с третьим бойцом, но не успели взяться за лазерные ружья – лопнули фонтанами крови.
Чернокнижник опустил посох и прошёл на нужную палубу. Половина шахт опустела, но на выбор Асфалоту осталось больше двух десятков аппаратов, похожих на абордажные торпеды.
Чернокнижник уже собирался занять место в ближайшей капсуле, когда услышал шёпот:
– Повелитель…
Асфалот обернулся и увидел космического десантника, который лежал на спине рядом. Его нагрудник исполосовали грозовыми когтями. Сквозь оплавленные щели виднелись обугленные кости, ошмётки внутренних органов. Запах печёных внутренностей – один из самых неприятных на полях сражений, но Асфалот давным-давно привык к нему. Чернокнижник подошёл ближе.
Раненый воин пришёл сюда с той же целью, что и Асфалот, но силы оставили его за миг до спасения. Судя по цвету доспехов и знакам на броне, десантник принадлежал к Караулу Смерти. Он проследил взгляд чернокнижника и проговорил, едва-едва разлепляя губы:
– Ка… какая... ирония. Я теперь… я был имперской собакой.
– Подразделение?
– Ве… ветераны Ноэля, зовут... С-сибил.
Десантник поморщился, попытался дотянуться до Асфалота, чтобы проверить, настоящий он или предсмертное видение. Чернокнижник обхватил ладонь погибающего в крепком рукопожатии.
– Докладывай.
– Инквизитор… он с-собирался... охотиться... на "Безумного Короля". Эт-т… корабль. Пиратский. Сишиас… там.
Умирающий сжал руку Асфалота сильнее. Воин широко раскрыл воспалённые глаза в последнем усилии. Он прошептал:
– Но они знали… П-пришли пер… первыми. Я сразил двух… кх-кх... но раптор… достал… меня…
Воин умер.
В Альфа-Легионе иногда говорят, что на службе Империуму гибнет едва ли меньше воинов, чем во время войны с Империумом. Сибил из отряда Ветеранов Ноэля подтвердил предположение.
Плохая смерть, но Астартес вообще редко получают то, что заслуживают.
Асфалот забрался внутрь спасательной капсулы, настроил навигационное оборудование так, чтобы приземлиться ближе к вратам тайных троп, и нажал на "Пуск".
8
Скрученный путь привёл Асфалота под свинцовые небеса, к озёрам почерневшего стекла и к костям, рассыпающимся от малейшего прикосновения. Скрипел песок, покрытый толстым слоем пепла.
На этой планете умер даже ветер, что уж говорить об обитателях?
Остался звук, остался затхлый запах, как в чулане, куда не заходили пару десятков лет, осталось тусклое солнце и печальная картина завершённого экстерминатуса.
На востоке чернели… чернела... Сперва Асфалот решил, что там высятся горные хребты, но присмотрелся и понял, что определение "гора плоти" подходит куда лучше. Не груда наброшенных друг на друга тел, не туша громадного животного, нет. Во время последней кампании чернокнижник увидел достаточно, чтобы опознать корабль-улей тиранидов с оголёнными чёрными рёбрами, возвышающимися на многие километры в небо, и с покрытой шипами головой, которая теперь походила на скалу с выёмкой посередине.
На западе темнели руины. Асфалот дорисовал контуры и представил зиккурат, который превратился в оплавленный ком из стекла, камнебетона и пластали. Улей-зиккурат был окружён холмиками проржавевшей техники и полями истлевших останков, среди которых Асфалот не так уж и часто видел те, что принадлежали людям. Чаще попадались кости, которые подверглись изменениям сродни тем, что терпят гибриды генокрадов, пока не достигнут звания чистокровного.
"Скорее всего, это…"
Асфалот очутился на Вавилоне-IV, сожжённом в начале года. Чернокнижник лишь слышал об этой операции. Его агенты покинули планету задолго до того, как там вновь вспыхнула война с культом Четырёхрукого Императора. Слишком опасно было продолжать деятельность, ведь если тебя не вычислит инквизитор, то может заразить генокрад, что куда хуже любого имперского правосудия.
И снова мимо. Асфалот сильно сомневался, что Сишиасу могло что-нибудь понадобиться здесь сразу или через некоторое время после бомбардировки. Конечно, всегда можно было прислушаться к хору неприкаянных душ, но толку в этом нет. Умелый колдун способен почерпнуть силу в смерти, в мучениях жертв, в том числе во время стихийных бедствий или войн, но сейчас осталось лишь едва слышимое эхо, которое даже звучало не особо мелодично.