Асфалот видел их. Все эти жалкие неупокоенные души уже вот-вот лишатся последних узнаваемых черт и превратятся в продолговатые серые облака с тёмными пятнами на месте глаз, носов и ртов. Они уже не помнили, зачем жили и о чём думали в последние мгновения. Просто парили над тем местом, где когда-то испустили дух, стеная и плача.
Неупокоенные забыли слова, чтобы поговорить с Асфалотом, поэтому просто стонали, вопили или ревели в надежде, что чернокнижник поймёт. Чернокнижник понимал, но и не хотел, и не мог чем-то помочь.
Пусть стонут.
Чернокнижник вошёл в город. Улей напоминал карточный домик. Хрупкую конструкцию не только потревожили, но ещё и подожгли, чтобы потом поворошить пепел палкой. Асфалоту пришлось достаточно долго плутать по развалинам, пока он, наконец, не понял, что не найдёт дорогу без пси-способностей. Чернокнижник выругался, остановился и использовал третье око, чтобы увидеть следующую дверь. Асфалот приготовился к тому, что выхода нет, и это всего лишь изощрённая шутка Хары, но парой уровней выше он заметил знакомые символы. И если агенты Асфалота покинули гиблое место, то агенты Тзинча оставались здесь до самого конца. Наверное, даже приветствовали его.
Асфалот некстати вспомнил о боевых братьях:
"Дегана и Нимир ни в чём мне не уступают, но что же делать остальным?"
Это путешествие всё больше напоминало затейливое жертвоприношение. Чернокнижник только теперь начал понимать масштабы изменений, которые последуют за действиями легионеров.
"Узнаем ли мы мир, если вернёмся? Будет ли куда возвращаться?"
Асфалот горько усмехнулся и продолжил путь, размышляя о том, что первоначальные опасения были верны. Теперь уже точно можно сказать, что власти он лишится. А вот с достижением могущества всё очень туманно, как в переносном, так и в прямом смысле, потому как стоило совершить одно неловкое движение на улицах города-зиккурата, и в воздух поднималась серебристо-серая пелена. Осколки стекла, пыль и пепел перемешивались и превращались в полупрозрачные стены, сдавливающие со всех сторон, а Асфалот – высокий Ангел Смерти в угловатых силовых доспехах – не мог не совершить в узком пространстве неловкое движение.
Путь наверх лежал сквозь вагон монорельса. Асфалоту пришлось нагнуться и карабкаться, цепляясь за поручни или спинки кресел. Они время от времени не выдерживали нагрузки и вываливались из креплений – с мест взлетали почерневшие скелеты и обожжённые личные вещи, сложенные в кейсы и сумки. К тому моменту, когда чернокнижник уже почти достиг вершины, своеобразная лестница не выдержала и рухнула. Асфалот чуть не откусил себе кончик языка во время падения, но в остальном ничего серьёзного, доспехи защитили. Он посмотрел на едва подсвечиваемый редкими лучами провал над головой, а потом воспарил, используя тёмное искусство.
Так, всеми правдами и неправдами, он достиг храма Архитектора Судеб, скрытого – по иронии Бога или же его верных слуг – в гильдии строителей.
Ничем не примечательное офисное здание опустело не из-за войн или бомбардировки. Если кто и умер здесь, то только непосвящённые.
Асфалот не искал кнопок, открывающих тайные проходы. Он пробивал одну стену за другой, снимал одно проклятье, чтобы встретиться со следующим.
Чернокнижник добрался до зала жертвоприношений. Кое-какие отродья и свидетельства неуправляемого изменения ещё скреблись по углам. Они прошипели и взвыли, когда появился Асфалот, но не нападали, хотя наверняка уже изголодались по тёплой крови и свежим чувствам.
Чернокнижник подошёл к алтарю, который представлял собой витающие в воздухе драгоценные камни и цветные стёкла, а потом сложил из них мозаику с девятью загадками Тзинча и бесчисленным множеством их решений. Очень капризное заклятье, так как в одно мгновение демоны могли согласиться с такой трактовкой, а в другое возмутились бы и настаивали на единственном правильном решении.
Мозаика налилась алым свечением, сжалась в комок и ударила Асфалота прямо в лицевой щиток, рассмеявшись. Чернокнижник успел зажмуриться, и разбились лишь линзы.
Асфалот снял шлем, обернулся к отродьям, сжав кулаки и стиснув зубы, а потом заметил, что мозаика собирается вновь. Он возвёл защитное поле, но атака не повторилась. Замерцали полупрозрачные ступени, послышалось щебетание птиц, раздался тихий голос:
– Проходи, путник.
В этом мире не было светящихся грибов в сырых пещерах, не было и удушливой пыли мёртвых городов. Ни призраков, ни таинственной угрозы.