Но это потом.
А сейчас маркиз предвкушал славный пир и облизывал губы.
Торгнюр поднялся навстречу. Шатался, но упорно шёл на собственную казнь, как и всякий космический десантник, каким был когда-то и Аамон.
– Ну же, ну же, – проговорил маркиз.
Торгнюр, тяжело дыша, размахивал силовым кулаком, но Аамон, смеясь, ртутью утекал от каждой атаки. Когда маркизу наскучила эта игра, он оторвал силовой кулак вместе с рукой и вкусил такой пьянящий и самый сладкий из всех напитков в этом мире и за его изнанкой.
Аамон расслабился, а поэтому не заметил перемен.
***
Если первые пару часов противостояния "Luctus Campana" ещё приходилось маневрировать, чтобы не попасть под атаку громадного пустотного хищника, то остальное время сражение напоминало тоскливую и однообразную работу. Виперая даже представил себя на месте какого-нибудь лесоруба: всю смену только и делал, что пилил дрова.
И вот снова из лэнс-турелей сорвались красные пики и ударили в обожжённую корму биокорабля. Тот уже никак не реагировал на боль: ни хлёстких движений щупальцами, ни подёргивания тела.
– Колдуны докладывают о зарождающейся варп-буре, повелитель, – доложил адъютант. – Гаруспики же…
Бледный еретик с выбритой до синевы головой запнулся и побледнел ещё сильнее.
– Ш-ш-што? – прошипел Виперая.
– Гаруспики просят совершить прыжок. Зверь мёртв, но что-то пробудилось внутри. Гаруспики описывают это что-то, как "обреченных гореть".
– Хм, – Виперая нахмурился. – Ш-ш-шошествие продолжилош-ш-ш? И в шамом деле – демоны ненаш-ш-шитны.
– Поднять поле Геллера, повелитель?
– Нет, – отозвался Виперая. – Обречённые гореть шгорят. Мы уничтожим биокорабль вмеште с "Амбиш-ш-шией", вместе с демонами и любой другой мержош-ш-штью, которая явилаш без приглаш-ш-шения.
В этот миг с трона командующего раздался тихий голос Духа "Luctus Campana":
– Конечно. Почту за честь.
– Ш кем это ты ражговариваеш-ш-ш, Дух? – спросил Виперая.
Флотоводец не дождался ответа. Он и о вопросе забыл, когда древние доспехи, наполнённые лишь паутиной и трухлявыми костями, шевельнулись, но совсем не так, как когда Асфалот мучил Духа. Тронутый ржавчиной "Крестовый Поход" встал на ноги, вокруг которых заклубился дым.
Запахло палёным мясом и…
***
...серой. Авраам отчётливо услышал серу.
Вспыхнуло пламя.
Авраам повернул голову и увидел, как из плоти корабля взметнулся огонь, словно на том месте сжигали ведьму. Десантник забыл о боли, застыл, зачарованный зрелищем. Откуда-то из-под земли, из самой преисподней, вытянулась рука – кисть костлявая и обгоревшая, она продолжалась чёрным оплавленным наручем. Следом за ней показался и сам полыхающий призрак – череполикий космический десантник. И нет, не капеллан, не реклюзиарх, и его голова не защищена шлемом, изготовленным в виде черепа. Это и был череп – выбеленные кости, объятые пламенем, с красными углями в глазницах.
Авраам окоченел.
Этого просто не могло быть.
Десантник счёл происходящее галлюцинацией, ответом израненного и ослабленного организма на страх смерти.
Однако галлюцинация не заканчивалась.
Вслед за одним горящим живым мертвецом шли другие. Десятки, сотни, тысячи вспышек озарили затемнённое нутро левиафана.
Авраам увидел, как рядом прошёл воин-Астартес, на котором остались лишь фрагменты силовых доспехов. Кирасы не было – внутри потрескавшегося костяного панциря сияла звезда. Мертвец нёс тяжёлый огнемёт и питал его собственным естеством – прометий не сияет так ярко.
Следом проковылял Ангел Смерти, через разбитые линзы которого вились тоненькие нити дыма. Он волочил громовой молот, обуглившийся так, что уже не разберёшь узоров ни на рукояти, ни на бойке. Воин напоминал безвольный автомат, настроенный лишь идти вперёд, но стоило крылатому демону с топором приземлиться рядом и попытаться расшвырять пылающих призраков, как проклятый десантник ожил и показал такое мастерство, что Авраам едва различал движения.
Авраам услышал голос маркиза Аамона, в котором было уже меньше власти и больше слабой человеческой природы:
– Прочь, мерзость! Возвращайтесь в Варп! Назад!
Рядом прокатился оторванный череп. Спустя несколько мгновений Авраам различил мерный шум сервоприводов и грохот сабатонов. Обезглавленный призрак подобрал череп и вернул на плечи. Он посмотрел на Авраама – в глазницах ровный свет, ни следа бушующего в гневе огня – потом отвернулся и неторопливо пошёл обратно в бой.