– Не знаю, не знаю, – проговорил Георг.
Он доел похлёбку, а потом почистил миску кусочком хлеба и отправил размокшую горбушку в рот.
– Я вот всё больше склоняюсь к тому, чтобы завязать, – сказал он.
– Осенняя депрессия? – ухмыльнулся Билл Ридд.
Пират игрался с крохотным ножом, перекидывая его между пальцами.
– Всесезонная, – ответил Георг.
– Папашу помнишь? – проговорил с улыбкой Авраам.
– Помню. И думаю, почему бы и нет?
Георг вытащил носовой платок и высморкался. Потом он пододвинулся к костру, чтобы погреться.
Капитан взвесил все за и против, оглядел товарищей и сказал:
– Денег мне хватит. Что ни говори, но подняли за последнюю пару лет очень даже неплохо. Всё продам. Буду днями напролёт бухать и трахаться, – Георг добавил устало: – Вот это жизнь.
– Что останавливает? – спросила Мурцатто, помрачнев.
– Кто бы знал? – вздохнул Георг.
Он показал собеседникам ладонь, повернув её так, словно что-то держал.
– На одной чаше весов – сплошные удовольствия, а на другой, – Георг разжал металлический кулак, – раскисший кисель этих блядских дорог.
Билл Ридд указал на Георга остриём ножа и сказал:
– Раньше тебе с выбором помогать не нужно было.
– Знаю-знаю, – проговорил капитан. – Так что… вот!
Он достал из-за пазухи монету достоинством в один имперский трон.
– Орёл – весь этот цирк с конями продолжается, – Георг кивнул в сторону лошадей, привязанных к деревянному покосившемуся забору. – Решка – Нагара ждёт меня. Там тепло, хорошо.
Георг осёкся, оглядел собравшихся и добавил:
– Ну вы это… не переживайте, своё получите.
– Безответственно как-то, – произнесла Мурцатто.
– Ну, ты-то меня знаешь, – пожал плечами Георг. – Я такой.
– Ага, – Мурцатто нахмурилась.
– Ну… была не была!
Капитан положил монету сверху на кулак, поддел большим пальцем, ещё раз оглядел отвратительные хляби, грозящие на следующем привале поглотить наёмников, а потом отправил монету в полёт.
Отливающий тёплым светом кусочек металла кувыркнулся несколько раз в воздухе, завис на долю секунды, а потом направился обратно. Георг затаил дыхание, выставил навстречу ладонь и…
Пальцы замерзли и потеряли прежнюю чувствительность. Георг уже вроде бы поймал монетку, но та соскользнула и упала в лужу.
Авраам рассмеялся, другие боевые товарищи – даже Мурцатто – улыбнулись.
Георг вперил взгляд в тёмно-коричневое месиво, прищурился, подвигал губами в безмолвной мольбе, а потом нахмурился, всплеснул руками и поднялся.
– Ладно, ублюдки, – сказал он, – уговорили.
Опираясь на трость, капитан похромал к такой же болезненно выглядящей серой лошади.
5
Сария опустила стекло и смолила одну сигарету за другой. Абд-эфенди уже давно не видел названную сестру настолько напряжённой, хотя, видит Бог-Император, представлять церковь в парламенте Нагары и отбивать утраченные за годы позиции не так-то просто.
– Хватит, сестрёнка, – проговорил Абд-эфенди, – ты уже целую пачку скурила.
– Следи лучше за дорогой, – бросила Сария.
Абд-эфенди вздрогнул. Когда Сария говорила с таким холодом в голосе, то люди вокруг начинали погибать.
Мигнули фары грузовика, который мчался по встречной полосе, и Абд провалился в воспоминание. Он снова услышал пушечный гром и увидел дульные вспышки пулемётов. Абд вздрогнул, взял себя в руки, обхватил руль покрепче, встряхнулся. Стоило быть особенно бдительным – ночные поездки очень опасны.
Сария проговорила спустя минуту:
– Прости, Абд.
– Да я всё понимаю, не извиняйся.
У Сарии задрожал голос:
– Я не переживу. Я не переживу это снова.
– Слушай, ты себя накручиваешь, сестрёнка. Всё с Каролусом хорошо…
Абд не был уверен, но что в таком случае вообще говорить, как не это?
– Может быть, ранен, – продолжал он. – С дарами Омниссии ничего не страшно. Магосы всех почин…
– Помолчи! – выпалила Сария, а потом произнесла уже тише: – Пожалуйста.
Абд-эфенди послушался, а Сария сама не выдержала тишины:
– Ни Каролус, ни Георг… Роланд! Они знали, что я на него кричать не смогу!
Абд-эфенди хотел было сказать что-нибудь ободряющее, но и сам постепенно терял веру в счастливый конец.
Они добрались до космопорта и проехали в рабочую зону, минуя все контрольно-пропускные пункты. Где-то Сарию фон Фредрисхальд знали в лицо, иногда Абду-эфенди приходилось прикладывать документы к лобовому стеклу – членов правительства не задерживали.