«Индейцы говорили, что приближается последний день маркиза и что он будет убит участниками чилийского похода… и некоторые индианки повторяли эти слова своим любовникам-испанцам. Также говорили, что… [конкистадор] Гарей Диас слышал эти слова от индианки и соответственно предупредил маркиза. Писарро рассмеялся и сказал, что не следует придавать внимания всем этим индейским сплетням».
26 июня было воскресенье. Писарро обычно выходил из своего дома утром и направлялся, пересекая площадь, в церковь, на мессу. Для альмагристов большую важность имело то обстоятельство, что Писарро в тот момент, по всей вероятности, не был вооружен. Но главное, что заговорщикам было неизвестно, это то, что один из их числа — человек по имени Франсиско де Эренсия — уже раскрыл план заговора за день до этого в ходе исповеди священнику. Церковник, в свою очередь, предупредил Писарро. Хотя Писарро отнес эту историю на счет «индейских сплетен», он тем не менее решил не ходить утром на мессу и попросил священника прийти к нему на дом. Он, однако, решил не отменять свое традиционное полуденное застолье, на которое обычно приглашались гости.
Утро 26 июня задалось холодным и серым, что было типично для этого времени года. Июнь — это начало зимы в Южном полушарии, и Лима в этом месяце окутывается своеобразным туманом с мелким дождем, именуемым гаруа, который может длиться до шести месяцев. В короткие зимние месяцы солнце больше напоминает луну, полупрозрачный серебристый диск, медленно движущийся в холодном сером тумане. Всю ночь заговорщики нетерпеливо ждали наступления дня. Когда раздался звон колокола, призывавшего горожан на службу и причастие, неожиданно в дом заговорщиков явились информаторы из числа альмагристов и сообщили о том, что Писарро не покидал своего дома и не пошел на мессу. Информаторы доложили, что губернатор, по слухам, болен и соответственно, вероятно, пробудет дома весь день.
Заговорщики, вполне естественно, заподозрили, что кто-то раскрыл их план. Теперь следовало принять быстрое решение, поскольку если бы их план стал известен всем, то их, несомненно, арестовали бы, а потом бросили в темницу или казнили. Собравшиеся в доме сына Диего де Альмагро мятежники обратились к лидеру группы, Хуану де Эрраде, который предложил им суровый выбор:
«Сеньоры… если мы проявим достаточную решимость и изобретательность, чтобы убить маркиза, то мы отомстим за смерть аделантадо [Альмагро] и… [получим] то вознаграждение, которого заслуживает наша служба во славу короля в его королевстве. Если же мы не уйдем отсюда и не выполним нашей цели, то завтра уже мы будем висеть на виселицах на площади. Пусть же каждый из вас сам решит, как ему поступить».
Альмагристы согласились с тем, что у них есть только один выбор — убить Писарро, как они первоначально и планировали. Вооруженные алебардам и, двумя лукам и, аркебузой и несколькими мечами, они высыпали на улицу и направились к центральной площади, выкрикивая: «Да здравствует король!» и «Смерть тиранам!». Изумленные прохожие на улице наблюдали затем, как группа людей стремительно пересекает площадь и направляется прямо к дому Писарро. Это двухэтажное здание с просторными помещениями для слуг, стражей, секретаря, мажордома, пажей и камергеров губернатора отделяли от дома заговорщиков два двора. Здание находилось на площади, прямо напротив собора.
Писарро уже прослушал мессу. В этот момент он обедал со своим единокровным братом Франсиско Мартином де Алкантарой и еще примерно с 20 гостями в большом обеденном зале на втором этаже. Когда в отдалении послышались крики группы людей, в комнату резко ворвался паж Писарро с криком: «Хватайте все свое оружие! Хватайте оружие! Люди из чилийского отряда направляются сюда, с тем чтобы убить маркиза!» Почти сразу же гости повскакивали со своих мест, испытывая замешательство в отношении того, что им делать дальше. В возникшей суматохе Писарро и несколько его компаньонов бросились к лестнице, ведшей во внутренний двор, чтобы посмотреть, что там происходит; как раз в этот момент толпа альмагристов вошла во внешний двор, размахивая своим оружием.
Одному из пажей Писарро, работавшему на внешнем дворе, довелось первому встретить заговорщиков — они моментально закололи его. Те из гостей Писарро, кто видел это нападение, поняли, что и их собственная жизнь в опасности, и бросились назад в обеденный зал, демонстрируя «величайшую трусость и убегая самым жалким, отвратительным образом», как написал Педро Сьеса де Леон двенадцать лет спустя в своей книге «Война при Чупасе». В то время как альмагристы поднимались по главной лестнице, криком призывая Франсиско Писарро показаться, заместитель губернатора — человек, который еще совсем недавно заверял Писарро насчет того, что он может рассчитывать на него в любой кризисной ситуации, — пролез через окно, перелез на балюстраду и оттуда уже выбрался в сад. Часть гостей последовала за большинством, некоторые даже попытались спрятаться под предметами меблировки.