«Он умер в субботу, — написал другой нотариус, — в тот самый час, когда он был пленен [за восемь месяцев до этого]. Некоторые говорили, что за свои грехи он умер [в тот же самый] день [в субботу] и час, когда он был схвачен».
Так закончилась жизнь Атауальпы, тридцатиоднолетнего повелителя инков, первого инкского императора, который на временном промежутке более чем в сто лет не только не смог расширить пределы империи, но, напротив, ему пришлось иметь дело с надвигающимся коллапсом государства. Во второй раз менее чем за десятилетний период Инкская империя оказалась без правителя — в первый раз Уайна Капак погиб от оспы. Управители, администраторы, генералы и счетоводы продолжали заниматься своими ежедневными задачами, но не было единого руководителя, который отдавал бы генеральные приказы. Начиная с этого момента Инкская империя оказалась в основе своей парализованной — подобно огромному гиганту, внезапно споткнувшемуся и упавшему, который затем оказался не способен защититься от маленькой проворной банды захватчиков, которые, подобно паразитам, пробуравили глубокие ходы в инкское политическое тело и занялись опустошением его изнутри.
В то время как тело Атауальпы, сморщенное, издававшее дымный чад, лежало на земле и туземцы простерлись подле него ниц, стеная и оплакивая его, испанцы изготовились к неизбежной атаке. Писарро приказал всем находившимся в испанском лагере пребывать в полной боевой готовности, пятидесяти всадникам он отдал приказ патрулировать город. В ту ночь ни Писарро, ни его капитаны не спали, периодически они проверяли несение патрульными караула. Как и накануне дня пленения Атауальпы, имевшего место около года назад, испанцы были внутренне очень напряжены. Придется ли им на рассвете столкнуться с сотнями тысяч инкских воинов? И в этом случае скольким испанцам из всего лагеря удастся дожить до конца дня?
Густые звездные скопления на небе начали мало-помалу тускнеть, а на востоке забрезжила бледная полоса рассвета. Испанцы, которые уже проснулись, разбудили своих товарищей — все они теперь напряженно вслушивались, ожидая услышать монотонный стук и звон приближающейся туземной пехоты. Медленно начало светлеть небо, пока не появились первые лучи солнца, которые сначала коснулись тростниковых крыш домов и затем затопили всю зеленую долину светом. Солнце поднималось все выше, однако никакой атаки не следовало. Посланные на лошадях разведчики вернулись, не обнаружив никаких следов армии, по крайней мере в близлежащих окрестностях. Вне всякого сомнения, всех беспокоил вопрос: что произошло с надвигающейся туземной армией? Почему она не проявила себя и не атаковала? Информация, полученная испанцами, была ложной или верной?
Когда перед испанцами отодвинулась неминуемая опасность атаки, перед ними встал более прозаический вопрос: что делать с телом Атауальпы? Все сошлись на том, что нельзя оставить лежать тело инкского императора, как они до этого обошлись с тысячами убитых ими инкских солдат. Атауальпу почитали как бога, и индейцы продолжали падать перед ним ниц на площади, испытывая огромную скорбь по поводу его кончины. Писарро в итоге решил, что чем быстрее испанцы избавятся от тела Атауальпы, тем быстрее сотрется память о нем. После короткой прощальной церемонии окостеневшее, почерневшее тело Атауальпы было похоронено в выкопанной наскоро яме.
Через несколько дней после захоронения Атауальпы испанцы увидели, как Эрнан де Сото со своими всадниками несется по направлению к их лагерю. Сото понятия не имел о том, что произошло в его отсутствие, и полагал, что Атауальпа все еще жив. Полководец слез с коня на центральной площади и немедленно отправился на поиски Писарро: вне всякого сомнения, его должен был удивить столб, воткнутый в землю в центре площади и находившееся рядом обугленное дерево.
Неожиданным для Сото должно было быть и мрачное настроение, царившее в лагере. Также его внимание привлекла «большая фетровая шляпа, носимая Писарро [словно] в знак траура». Сото сообщил Писарро, что он со своими людьми не обнаружил «никаких туземных бойцов в окрестностях, все там было спокойно… Так что, обнаружив, что все это была уловка, явная ложь, они вернулись в Кахамарку».
Скорбная реакция Писарро на те хорошие новости, что привез Сото, застигла последнего врасплох. «Я вижу, что я был обманут», — спокойно сказал Писарро. Обычно неразговорчивый Писарро — высокий, седеющий, с редкой бородой, неожиданно проявил взволнованность, «его глаза были полны слез». Писарро поведал Сото, что они подвергли Атауальпу казни гарротой за несколько дней до этого, после того как до них дошло несколько сообщений о надвигающейся инкской армии. Очевидно, по словам Писарро, эта информация была ложной.