— Вы полагаете, что я способен убивать людей, приходящих в мою таверну выпить вина? — с оттенком горечи спросил дон Баррехо.
— Я не считаю вас способным совершать столь ужасные преступления, — ответил офицер. — Однако я должен найти этого кабальеро.
— А!.. Это был дворянин?
— Я так думаю. Давайте теперь выслушаем трактирщика: кто сегодня приходил сюда выпить?
— Человек пятнадцать — двадцать, как европейцев, так и метисов. Для последних я держу превосходный мецкаль, который дам вам попробовать, если пожелаете.
— Оставим на время мецкаль. А не заметили ли вы среди посетителей высокого мужчину, одетого во все черное, с очень бледной кожей и белейшими, почти полностью белыми волосами?
Дон Баррехо принялся гладить свой лоб, закатил глаза к потолку, словно искал на почернелых балках какое-то вдохновение.
— Высокий… худой… с почти белыми волосами… весь в черном… конечно… должен существовать этот высокий сеньор… Он пил с двумя неизвестными.
— Значит, вы его видели? — спросил офицер.
— Я очень хорошо его помню, потому что обслуживал его я. Он сидел в кампании двух мужчин, пришедших чуть раньше него. До сегодняшнего дня я никогда не видел этих людей.
— Один из них средних лет, другой чуть постарше, с седеющей бородой?
— Точно, — ответил дон Баррехо. — Эта кампания осушила немалое количество бутылок вот за тем столиком. Там и сейчас полно посуды. Потом, воспользовавшись моментом, когда ливень начал стихать, они ушли.
— Все вместе?
— Они держались друг за друга, потому что не очень прочно стояли на ногах. Черт возьми!.. В моей таверне пьют изысканные вина.
Офицер повернулся к одному из двух алебардщиков и сказал:
— Ты слышал, Хосе?
— Да, сеньор.
— Значит, в тот момент тебя не было на посту.
— И все же, сеньор, клянусь вам, что я не удалялся от той подворотни, которая плохо ли хорошо, но спасала меня от дождя.
— А может быть, твое внимание что-то отвлекло?
— Я это полностью исключаю, — решительно ответил алебардщик.
— Эх!.. Порой встретишься взглядом с какой-нибудь юной красавицей, и больше уже ничего не видишь, — предположил трактирщик.
— Я ничего не видел, кроме потоков воды.
— Что ты на это скажешь, трактирщик? — спросил офицер.
— Панчита, — позвал дон Баррехо.
Прекрасная трактирщица с готовностью подошла.
— Ты же ведь тоже видела этих сеньоров, которые опустошили не то семь, не то восемь бутылок?
— Да, мой Пепито.
— Они ушли от нас или нет?
— Если их больше нет за столиком, значит, ушли.
— Вы поняли, сеньор офицер? — спросил гасконец. — Их было трое, а я не в состоянии убить словно собак троих христиан, а потом бросить их трупы… Куда? В нашем домишке нет даже колодца. Мне кажется невероятным, чтобы трое мужчин из мяса и костей исчезли, не оставив следа. Ну, если только это были дьяволята… Говорят, таковые встречаются среди этих псов-флибустьеров… По крайней мере, так говорят монахи в кафедральном соборе.
— Блондинистый мужчина, конечно, не может быть дьяволом, потому что он был слишком хорошим католиком, — ответил офицер, казавшийся озабоченным.
— Давайте осушим еще несколько бокалов, а потом приступим к тщательному осмотру моего дома. О!.. Подождите!.. У меня в погребке есть бутылка двадцатипятилетней выдержки. Да еще четырнадцать дней. Я даю такую точную дату, потому что сегодня держал эту бутылку в руках. Хотите попробовать это вино, сеньор офицер?
— Подавайте эту старую бутылку, — ответил командир дозора. — У нас еще будет время осмотреть ваш дом.
— Панчита, лампу! — крикнул гасконец. — И подай мою драгинассу, потому как вся эта история с пропадающими людьми немножко попортила мне кровь.
Он взял и лампу, и шпагу, тогда как офицер, воспользовавшись его отсутствием, принялся строить глазки прекрасной трактирщице. Дон Баррехо спустился по лестнице в глубокий и очень просторный погреб, занятый разными бочками и бочонками. Но, проходя за стойкой, хитрец прихватил с собой кучку скатертей. Едва он добрался до последней ступеньки, как к нему подошли Буттафуоко и Мендоса.
— Что там?.. — в один голос спросили оба авантюриста.
— Плохо, друзья. За этим Пфиффером наблюдали, и дозорные пришли узнать у меня, что с ним произошло.
— Надо, чтобы он исчез, — сказал Мендоса.
— Утопить его в бочке с хересом?
— Там, по меньшей мере, его не станут искать.
— Я придумал кое-что получше, — сказал гасконец.
— Что же?
— Хочу предложить вам нарядиться привидениями.