5. Сейчас я несколько пунктов посвящу женским кланам (амазонки, распространенные по всей Земле), а потом мужским, а на закуску – совместной деятельности.
5.1. Чтобы выжить, именно женщины кроме детского сада (гены, например, тюленей, не говоря уже о пчелах и муравьях) создали домашнее животноводство и земледелие, им было это удобно, не выходя из женской деревни. Это было совсем легко. Для животноводства не надо было даже древних генов, просто подсмотреть, как это делают муравьи, разводя тлей. Что касается земледелия, то и это видно без очков: животные разносят в своих желудках отлично всхожие семена, заодно с удобрением. И не заметить это просто нельзя. Надо только сказать о том, что и умные растения приспособили свои семена к так называемой яровизации, или как там называется ныне эта повышенная всхожесть семян, прошедших через желудок животных? Этим пунктом я опровергаю идиотское мнение историков, что мужчины держали вожжи в своих руках, повсеместно направляя цивилизацию в патриархат.
5.2. Об иерархии в женских кланах я уже начал выше, упомянув Бабу–Ягу, далее следуют другие старухи, потерявшие либидо по одной и той же причине, только ученые все никак не могут понять, отчего у женщин появилась менопауза, но отнюдь не у обезьян. Так ведь спроса на старух нет в праздник промискуитета, каковой совершался даже в церквях до самого Козимо Медичи, притом они неотлучно сидели с внуками весь праздник. Уже в законодательном порядке, а не добровольно, как у обезьян. О Медичи же я потому упомянул, что чуть ли не в каждой моей работе он фигурирует.
5.3. Лучше я скажу, что сексуальный позыв сильно притупляет разум, а после климакса – стимулирует. Кроме того, женщины до сих пор подсознательно уважают старость больше, нежели мужчины, мужчины же – на словах. Но и это еще не все. До сих пор женщины ради своего бесконечного женского кланово–родового общения (посиделки) готовы на часок забыть даже о собственных детях. И единственное, что может поссорить женщин – ревность соперничества за влияние на мужчин, которая мигом проходит, как только общий предмет куда–то пропал. И это ревность не знания и ума, как у мужчин, к которым я еще не приступал, склонных ссориться по любому пустяку вроде футбола, а чувство, притом явно шестое.
5.4. Любовь к дому, уюту, достатку, дело для будущего, а не пустые думы о будущем – все это оттуда же. Но главное, это всяческие рукоделия, без которых ее руки никогда не пустуют, если не обременены спящим ребенком. Это – прямое напоминание нам, как все–таки им было трудно растить детей – ни минуты свободного времени.
6. Мужчина, даже сегодня, никогда так не привязан к мужскому роду вообще. Он несравненно более привязан к так называемым «друзьям» (другой азмъ, я), грубо говоря – к шайке, ватаге, полку от слова полкать, то есть мотаться по природе без дела (рыбалка, охота, хобби и даже так называемые «отхожие» промыслы и командировки). То есть он всегда готов убежать из дома «ради друзей». Но, давайте по порядку.
6.1. Мужские ватаги болтались по тайге, степи, саванне и так далее, сегодня здесь, а завтра – там, между женских клановых деревень, куда их не пускали, так как население женской деревня всегда больше отдельной мужской ватаги, а в крупные ватаги мужчины добровольно не умеют объединяться. Пища, ночлег, сегодня густо, завтра – пусто, все – случайно в ватаге. И эти особенности действуют поныне.