Британский генеральный консул протестовал против того, что он и его коллеги-британцы Гораций и Лоуренс пригласили нескольких военнослужащих Королевских ВВС поселиться в Мраморном зале и сдали крыло дома было отдано британскому консульству для приема высокопоставленных гостей. Они открыли еще один дом, принадлежавший Кадури, для резиденции британского консула. Британский генерал попросил Лоуренса показать ему лагерь для интернированных Чапеи, где Лоуренс находился в заключении, и пригласил его стать свидетелем подписания официальной капитуляции японских войск в Шанхае.
За ужином, затянувшимся до трех часов ночи, когда офицеры пили и обменивались военными историями в огромном обеденном зале Марбл-Холла, Лоуренс спросил, нельзя ли ему добраться до Гонконга на британском военном самолете. Ему нужно было посмотреть, что случилось с его электростанцией и домами Кадори. Британский командир согласился, если Лоуренс будет готов к вылету через три часа, в 6 утра. Лоуренс разбудил Мюриэл, попросил ее присмотреть за детьми и домом и отправился в Гонконг, оставив Горация снова разбираться с неопределенностью Шанхая.
В течение следующих двух лет братья почти ежедневно общались в записках и письмах между Шанхаем и Гонконгом. Их нацарапанные на полях комментарии и все более срочный тон отражали панику, нагнетаемую коммунистами по мере завоевания Китая.
АМЕРИКАНЦЫ освободили ШАНХАЙ, но быстро передали повседневное управление городом Чан Кайши и китайским националистам. Гораций был намерен быть хорошим и политически проницательным хозяином, но он не позволил себе разместить китайские войска. Когда восемьдесят китайских солдат явились в Мраморный зал, требуя кроватей, они с Мюриэл прогнали их, а затем предложили нанять половину из них в качестве сторожей и охранников, чтобы сгладить обиду. Это было продолжением колониального менталитета, который всегда определял Шанхай. Но город менялся. В 1943 году американцы и англичане, не обращая внимания на драматизм войны, договорились покончить с экстерриториальностью - правилом, согласно которому все иностранцы и бизнесмены выше китайских законов. Международное поселение с его муниципальным советом, контролируемым Сассунами и другими бизнесменами, собственными судами и полицией, а также британскими военными силами для его защиты, прекратило свое существование после окончания войны. Пузырь, в котором Кадоори и Сассуны жили с 1840-х годов, исчез. Теперь Кадори были частью Шанхая. Впервые за сто с лишним лет китайцы контролировали весь город. Китайцы стали "очень антииностранными", - с тревогой докладывал Лоуренсу Гораций.
В 10:30 утра 23 сентября 1945 года Хорас покинул Мраморный зал, чтобы впервые после окончания войны отправиться в Шанхайскую газовую компанию. Он по-прежнему числился председателем правления. Все, что осталось, - это несколько прогнивших столов; японцы разграбили офис, когда отступали. Его китайские служащие встретились с Хорасом. Они не позволили ему сесть в служебный автомобиль, заявив, что он не имеет права на машину, когда транспорт в таком дефиците. Гораций вызвал к себе в офис китайского руководителя высшего звена. Руководитель отказался прийти. Тогда Гораций отправился в кабинет руководителя. "Я не слишком велик, чтобы войти в вашу комнату", - заявил Гораций. "Если вы не хотите войти в мою, я достаточно велик, чтобы прийти к вам". Гораций напомнил китайцу, что "мы все вместе вели войну и должны вместе решать послевоенные проблемы". Его жест утихомирил спор, и он получил свою машину обратно. Вернувшись в свой офис, он сел за стол и с тревогой написал Лоуренсу в Гонконг: китайские служащие "Кадори" "теряют уважение к своим иностранным коллегам". Скоро они "перестанут уважать нас".