Выбрать главу

– Н-да, – пробормотал Тезкин задумчиво, уже его не слушая, – а хозяйка, впрочем, действительно хороша. Что-то в ней есть.

– Ты еще не знаешь всех ее достоинств, – усмехнулся Голдовский.

Они говорили уже довольно долго, как вдруг дверь отворилась, и на пороге появилась Маша.

– Гости расходятся.

– Ну так и мы пойдем, – ответил Лева церемонно, склонившись к ее руке.

– Пожалуй что, – согласилась она, пристально их оглядывая, и интуитивист Тезкин поймал себя на мысли, что если не весь их разговор, то по меньшей мере последнюю часть она слышала.

И словно в подтверждение его догадки Маша прибавила, обращаясь к Голдовскому, но глядя на Тезкина:

– Я бы только попросила твоего друга остаться и мне помочь.

Лева вздрогнул, и Саня увидел, что в его глазах промелькнули не ревность и не обида, а покорность. Если бы не эта покорность, он, может быть, и нашелся бы что сказать, в конце концов ему совершенно не понравилась бесцеремонность самоуверенной девицы. Но Тезкина вдруг больно задело, что здесь, в этой квартире, Лева, будь он тысячу раз влюблен, никогда бы не стал устраивать скандала. От этого внезапного воспоминания Александр побледнел, сжался и неопределенно пожал плечами.

– Ну вот и хорошо, – усмехнулась Маша, точно прочтя на его лице все коллизии во взаимоотношениях молодых людей, и отправилась выпроваживать гостей.

Тезкин остался в комнате, не желая маячить под их любопытствующими взглядами, а про себя твердо решил, что, как только все уйдут, уйдет и он, догонит Левку, хлопнет его по плечу и скажет: «Ну что, ты все теперь понял?» – И они отправятся в Тюфилевскую рощу, выпьют доброго красного винца и до утра протолкуют о чем-нибудь очень важном. Он объяснит другу, что лакеем может быть только тот, кто сам себя таковым считает, а истинная свобода и достоинство обитают не в этих домах, но на просторных степных дорогах и в ночлегах под открытым небом. Он расскажет ему о звездах на Украине и звездах в Забайкалье – обо всем этом успел он подумать, как вдруг в коридоре раздались шаги и в комнату вошла Маша.

Она уже переоделась и была теперь в сиреневом халате с широкими рукавами и капюшоном.

– Ты хочешь уйти? – спросила она у обомлевшего Тезкина.

– Чем тебе помочь? Ты просила… – только и выдавил он.

– Ничем. Это был предлог, чтобы оставить тебя, – улыбнулась она.

Санечка промолчал, мысленно представив на своем месте Леву, – этот бы не растерялся.

– Тебе совсем не понравились мои друзья?

– Нет.

– Что ж, ты прав. Они действительно скучные люди. Но других у меня нет.

– У меня тоже нет друзей, – признался Тезкин.

– А Лева?

– Вряд ли он теперь захочет со мною встречаться. Он обидчив.

– Догони его.

– Нет, – покачал головой Саня, – пусть уж все идет, как идет.

Маша усмехнулась, подошла к нему и вдруг легко и естественно распахнула халатик, выскользнув из него, как из ненужной оболочки. Тезкин не успел чего-либо осознать – нечто более властное, чем все его благие размышления о звездном небе над головою и нравственных законах в душе, швырнуло его к ней, и они провалились в забытье. А когда вывалились обратно и сидели голые на кухне, где еще несколько часов назад любовник предавался меланхоличному созерцанию заката, то обоим казалось совершенно нелепым расставаться.

5

Маша была созданием причудливым, но неприхотливым. Как и предполагал Тезкин, сытое детство – не обязательно детство счастливое. Родители его подружки, связанные служебным браком, относились друг к другу с той же ненавистью, с какой нынче относятся наши литераторы, но в отличие от оных развестись они не могли. Бедное дитя всю жизнь находилось в центре их вражды, и одиночество и холод, на которые, как казалось ему вначале, несколько картинно жаловалась эта девочка, были всамделишными. Выросший, напротив, во всеобщем обожании Санька искренне ее жалел, и мало-помалу они привязались друг к другу. Она с сочувствием слушала его рассказы про боевую юность и степные скитания. Ей нравилось, что он совсем не похож на людей, к которым она привыкла. А он вдруг с удивлением обнаружил, что вся эта мишура в ее доме, заморские тряпки, вина, конфеты, пансионаты, дачи и прочие безделушки, о которых впоследствии будут рассуждать с пеной у рта народные заступники, покуда им не заткнут рот куском, – все это для нее ничего не значило.

Она запросто ходила с Тезкиным в пельменные и дешевые кинотеатры, и со стороны можно было подумать, что она тоже всю жизнь прожила в чащобах Пролетарского района. Из дорогостоящих развлечений она обожала одно – катание на лошадях. Каждое воскресенье с утра они отправлялись на ипподром, выстаивали очередь и совершали прогулки по кругу.