– Должен быть порядок, дорогая, должны быть принципы.
– Не смеши меня, Соломон, ты просто дурак.
Шипение разъяренной синьоры не лучшим образом дополняло духоту, темноту и вонь, но приходилось терпеть. К тому же супруга незадачливого Кишкуса была права: на Северном тракте они застряли из-за Соломона. Вебер предлагал добираться до Альбурга по старинке – на лошадях, что позволило бы им проложить непредсказуемый маршрут и, при должной удаче, избежать встречи с разбойниками. Однако Кишкус уперся, заявил, что лучший способ уклониться от бандитов – опередить их, и настоял на путешествии в новомодном автомобиле. Который взял, да и сломался в двадцати лигах от Альбурга.
– На твое счастье, Соломон, я вовремя отправила к маме детей. В противном случае ты бы сейчас…
– Не надо, дорогая, я всё понял.
Несчастный Кишкус наконец сообразил, что его унижают в присутствии трех посмеивающихся мужиков, и попытался остановить экзекуцию. Но было поздно.
– Ты всё понял? Да что ты вообще можешь понять, кроме перспектив урожая? Ты агроном, Кишкус, просто агроном, а я, вместо того чтобы заниматься собой, как это принято у женщин моего круга, вынуждена руководить предприятием! И об охране тоже позаботилась я! А ты даже не смог сбить цену, и теперь мы платим этим бандитам огромные и совершенно незаслуженные деньги…
– Это я тоже слышу, синьора.
– Феликс, не мешайте!
– Ни в коем случае, – усмехнулся Вебер, машинально прикоснувшись пальцами правой руки к полям шляпы. – Я стараюсь помочь.
И почувствовал на своей щеке нежные женские пальцы.
– Феликс, поверьте: я доверяю вам, как никому другому. Я вручила вам самое ценное, что у нас осталось: наши жизни.
И массивный сундучок, на котором синьора восседала. Как понимал Вебер, в нем лежали фамильные драгоценности и собранные с арендаторов деньги – все остальные сбережения виноделы хранили в банке. Сундучок, без сомнения, был дорог: сто пятьдесят цехинов за сопровождение просто так не выкладывают, но самое печальное заключалось в том, что о наличии в фургоне сундучка было известно не только бамбальеро.
– Ведь вы сильный и беспощадный… как эрханский мыр…
Будь в фургоне чуть светлее, тщедушный винодел наверняка увидел бы, как пальцы его жены ласкают шею наемника. Увидел и наверняка догадался бы, что произошло вчера, во время «деловых переговоров»…
Феликс кашлянул.
– Я постараюсь оправдать доверие, синьора.
– Мама всегда говорила, что ты упрямая тряпка. – Синьора Кишкус вновь повернулась к мужу.
– Как можно быть упрямой тряпкой? – изумился тот.
– Не знаю, как, но у тебя получается!
Вебер едва слышно прошептал помощникам: «Держитесь!», на мгновение приоткрыл дверь и бесшумно выскользнул из фургона.
В безлунную прохладную тьму.
Если в загратийской ночи и было хоть что-то интересное, так это, безусловно, запахи. Север континента лежал на границе субтропиков и летом пропитывался чарующими ароматами… всего. Деревья, кустарники и травы украшались цветущими бутонами всех придуманных Создателем оттенков, и многие из них благоухали круглые сутки. Люди романтичного склада представляли летнюю Заграту большим садом, однако Вебер умело отсекал ненужные ароматы, выискивая запахи важные, от которых зависела его жизнь.
«Запах – это единственное, от чего человек не может избавиться и не в состоянии контролировать, – говорили учителя в Химмельсгартне. – Противник может затаиться, может часами лежать без движения, не издавая ни звука. Специальная одежда позволит ему слиться с местностью и тем он обманет твой взгляд. Но запах скрыть невозможно».
Запах пота, запах кожаных сапог, запах оружейной смазки. Сначала ты чувствуешь запах, потом слышишь дыхание и лишь потом видишь врага. А иногда и видеть необязательно: когда вокруг разлилась непроглядная тьма, хорошие бамбальеро стреляют на звук, а самые лучшие – на запах. Вебер был бамбадиром, следующей ступени посвящения еще не достиг, однако запахи улавливал не хуже охотничьей собаки.
– Когда поедем? – тихо поинтересовался вынырнувший из темноты Би.
– Как только починит.
– Мулевый червь, – выругался Би и проскользнул вдоль фургона. – Пни его.
– Спасибо за подсказку.
– Они рядом.
– Я знаю.
Фургон, вопреки возражениям Феликса, Кишкус нанял сам. Видимо, решил сэкономить. Машина Веберу понравилась: стальные стенки могли защитить даже от винтовочной пули, а вот шофер вызвал сомнения, хотя Соломон и рекомендовал его как надежного, давно ему известного человека. Кишкус решительно не понимал, что на сегодняшней Заграте надежность людей никак не связана с длительностью знакомства. Когда мир движется к хаосу, люди готовы на все, чтобы заработать. Но Кишкус настоял, Феликс поддался и теперь разгуливал по обочине рядом с ковыряющимся в заглохшем двигателе шофером.