Но автоматная очередь все гремела, с неуместно мелодичным звоном сыпались на пол отстрелянные гильзы, и ко всей этой какофонии примешивался еще какойто звук, оказавшийся громким, во всю глотку криком Силовика, оставшимся висеть в воздухе еще пару секунд после того, как автомат, выплюнув последнюю порцию свинца, умолк.
Когда наступила тишина, на мгновение навалившаяся как ком земли, а через долю секунды сметенная многоголосыми воплями и криками людей, Саша, до этого вставший по просьбе Лени в стороне и, видимо, поэтому нетронутый пулями, теперь вновь вскочил на ноги.
Он бегло оглядел холл и понял, что это конец.
Силовик выпустил почти всю обойму, это двадцать три или двадцать пять выстрелов, Саша не знал, сколько точно, он не служил в армии и никогда не интересовался оружием.
Но этого было достаточно, чтобы для всех на базе все закончилось.
То ли у него заел спусковой крючок, то ли сам Силовик, вцепившись в рукоятку, не смог совладать со случайно ожившим автоматом и прекратить огонь, но для обитателей базы это действительно был конец. Очередь прошила весь холл, многократно отразившись рикошетами от бетонных стен.
Люди лежали на полу, некоторые привалились к стене, ктото молча, ктото сдавленно мыча или крича от боли. Чтото голосил на своем родном, непонятном языке Раджаб, его друг Карим лежал рядом молча, вниз головой, изпод нее по полу растекалась большая лужа крови.
Парни были мертвы, это точно — Паша, Ваня и Макс, упав на пол почти так же, как и стояли, рядом друг с другом. По одетым на всех чернобелым майкам с логотипами группы растекалась кровь, яркоалая на светлых буквах и грязнобагровая на черной ткани. Ваня лежал, глядя широко распахнутыми глазами вверх, Макс — с закрытыми глазами, чуть в стороне, а Паша — на боку, и его лица не было видно, но сомнений быть не могло — все трое были убиты.
Рядом, раскинув руки, лежали Милана и Кирилл, к Кириллу привалился, схватившись за шею, хрипевший чтото Стас, которому пуля пробила горло. Возле них, в забрызганной кровью пеленке, кричал во весь голос Андрей, которого внезапно обрушившийся град свинца пощадил.
Громко кричал один из металлистов, раненный в живот.
«Ну вот, будет компания мумиям в комнате за первым проходом. Если найдется кому хоронить...» — совсем некстати, както отрешенно, подумал Саша.
Еле передвигая предательски дрожащие ноги, он сделал несколько шагов, переступил Диму, отброшенного назад первыми пулями, и пошел к Андрюшке, не оглядываясь назад и стараясь не думать, что там делает КостяСиловик. Ему уже было все равно.
Он поднял малыша, испуганного и продолжавшего кричать, прижал к груди и, пересилив себя, обернулся.
Силовик исчез.
Саша медленно, держа в руках ребенка, направился к выходу. К нему подскочил перемазанный кровью Леня, прижимая руку к ране на боку. До этого он, кажется, безрезультатно искал пульс у Леши. Сквозь пальцы прижатой к майке руки просачивалась кровь.
Леня сбивчиво, полушепотом заговорил:
— У нас в комнате трубки, ну, плевательные, против крыс. И иглы — яд и парализующие, я, конечно, не знаю, Кирилл говорил и человека, может быть, надо их взять, понимаешь? Понимаешь? — Он тряс за плечо Сашу, стоявшего со стеклянными глазами и уже решившего, что ему надо сделать.
— Да, конечно, — ответил Саша. — Надо взять... Сейчас.
С него вдруг спало охватившее его оцепенение, он быстро пошел к выходу из холла. Остановившись перед самой дверью, осторожно выглянул в коридор.
Пусто.
Сзади кричал от боли ктото из тяжелораненых панков.
Силовика нигде не было видно.
— И возьми маек, надо будет делать перевязки, — услышал Саша из глубины комнаты слабый голос Лени, явно терявшего последние силы.
— Хорошо, — сказал Саша. — Все хорошо, дружок, — повторил он не перестававшему кричать Андрюшке и вышел в коридор. Вдалеке ярким пятном светилось фойе базы, было видно, что двери в несколько комнат открыты. Сзади раздался какойто шорох, Саша резко обернулся, но в пустом коридоре, ведущим в цех и столовую, никого не было.
Он твердым шагом направился в глубь жилых помещений, прижимая к себе кричащего Андрея. Когда Саша перешагнул порог жилой части, малыш внезапно замолк и стал испуганно озираться по сторонам. Это было очень кстати — Силовик скорее всего пошел в эту сторону, если он не свернул в темные двери до этих помещений, то он гдето здесь, в одной из комнат базы, но в какой? Что он собирается делать, что у него на уме, понимает ли он, что только что подписал смертный приговор не только лежащим сейчас в холле людям, но и себе? Даже если оставшиеся в живых, со стеклянными глазами тормошащие сейчас своих безнадежно мертвых товарищей дадут этой сволочи уйти или пощадят его, этому маленькому мирку все равно конец — без усилий и таланта день и ночь корпящего над растениями в оранжерее Кирилла, без электрика Карима, без медбрата Степана все выжившие наверняка обречены на медленную и мучительную гибель.