По идеальным граням побежали трещины. Тонкие линии разломов, похожие на молнии, застывшие в хрустале. Но они продолжали танцевать — быстрее, отчаяннее, словно пытаясь обогнать собственное разрушение.
Треск. Один из кристаллов раскололся пополам, брызнув фонтаном радужных осколков. Из разлома вырвался свет — чистый, белый, ослепительный. За ним другой. Третий.
И Волков услышал их смерть.
Это не был звук в обычном понимании. Кристаллы кричали всем спектром — от инфразвука до ультрафиолета. Их агония была симфонией разрушения, где каждая нота означала гибель уникального сознания.
— Сделайте что-нибудь, это... должно прекратиться! — Гремлин упала на колени, зажимая уши руками в тщетной попытке заглушить звук, идущий изнутри её собственного тела.
— Их солнце изменило частоту излучения, — продолжала Лета, не обращая внимания на страдания людей. — Микроскопическое изменение. Сдвиг на одну миллиардную долю герца. Звезда постарела, её ядро сжалось на долю процента. Но этого хватило. Резонанс, который создал их за миллионы лет эволюции, стал резонансом, который уничтожил их за семнадцать минут.
Кристаллы умирали массово теперь. Каждый распад порождал ударную волну, которая разрушала соседей. Цепная реакция смерти, лавина энтропии. Волков видел, как некоторые пытались изменить свою структуру, перестроить кристаллическую решётку — но было поздно. Новая частота уже была в них, вибрировала в каждом атоме.
Последний кристалл продержался дольше всех. Массивный, многогранный, он пульсировал отчаянным светом, пытаясь компенсировать разрушительный резонанс. На мгновение показалось, что у него получится. Но потом по его поверхности пробежала сеть трещин, формируя узор, похожий на крик.
Взрыв. Фонтан света заполнил всё пространство — белый, чистый, окончательный. В этом свете была вся история расы — миллионы лет эволюции, сжатые в один последний выдох. Потом темнота вернулась, ещё более глубокая, чем прежде.
Вибрация прекратилась, но её призрак остался — фантомная дрожь в костях, эхо чужой смерти, впечатанное в костный мозг.
— Это... это была не просто проекция, — пробормотал Моряк, опираясь на стену. Его ноги дрожали. — Просто свет и звук. Но как мы могли почувствовать...
— Архив хранит не изображения, — ответила Лета. — Архив хранит опыт. Суть. Квинтэссенцию момента. Вы не смотрели запись их гибели. Вы проживали её. Каждая ваша клетка резонировала с их последними мгновениями. На семнадцать минут вы были ими. Чувствовали то, что чувствовали они. Умирали так, как умирали они.
— Но мы выжили, — сказал Волков, стараясь взять себя в руки.
— Потому что вы — не они. Ваша биология иная. Но след остался, не так ли? Фантомная вибрация. Она будет с вами теперь всегда. Маленький осколок чужой смерти в вашей живой плоти.
— База! — Волков снова попытался связаться с кораблём. — Кто-нибудь, ответьте!
На этот раз сквозь помехи пробился голос Док. Но он звучал странно — напряжённо, почти панически:
— Шеф! Слава богу! Что у вас происходит? Ваши показатели... Я такого никогда не видела! У всех четверых одновременно проявились признаки резонансного повреждения костной ткани! Микротрещины, как после сейсмического воздействия!
— Они показывают нам... записи. Но это больше, чем записи. Елена, что с Дарвином?
Пауза. В статике слышались какие-то посторонние звуки — крики? Грохот?
— Он... Алексей, он в грузовом отсеке. Заблокировал двери изнутри. Говорит, что устанавливает контакт. Я вижу на мониторах — он вскрыл несколько модулей из контейнера X-77 и делает что-то с наростами. Они... они растут, Кэп. Прямо на глазах. Оплетают его руки, и он смеётся!
— Герц! Игорь, ты на связи?
— Здесь я, Шеф. — Голос специалиста по коммуникациям дрожал. — Пытаюсь взломать двери грузового, но... но системы не слушаются. Будто кто-то перехватил управление. И эти звуки... Шеф, по всему кораблю раздаются голоса. Из вентиляции, из динамиков, даже из обшивки. Они говорят на том языке символов.
Проклятье. Архив работал на двух фронтах — здесь, в галерее, и там, на корабле. Использовал их собственный груз как троянского коня.
— Держитесь! — приказал Волков. — Мы найдём выход и вернёмся!
Но даже он сам не верил в свои слова.
— Следующий экспонат, — объявила Лета, игнорируя их отчаянные попытки связаться с кораблём. — ВЦ-1138. Система Глизе 667C. Водная форма жизни. Возраст записи — восемьсот девять земных лет. Приготовьтесь к погружению.
— Нет! — Волков выхватил резак. — Хватит! Открой выход, или я начну крушить твои проекторы!