В воскресенье днем в Кингз-парке всех ожидал пышный праздник, и в самом конце танцевальная группа девочек «Крошки-милашки», среди которых и Джой с Конни, должна будет торжественно нести флажки. А их лучшая подруга Роза Сантини будет петь. Розу и всю ее семью – маму Марию, ее нового мужа Сильвио и младших детишек Сальви и Серафину – тоже ждали в гости смотреть церемонию по телевизору.
По всей Дивижн-стрит развевались флаги и ленты, в каждом окне красовались портреты королевы и афиши новой кинокомедии «Золотая карета». А главное, жители улицы собирались устроить собственное торжество. Только бы не пошел дождь, вздыхала про себя Конни. Погода может все испортить! Эти вечные облака над холмами так и норовят пролиться дождем…
Впрочем, все эти мелкие опасения не могли омрачить предвкушение радости от просмотра церемонии по телевизору. Да уж, порой их дом напоминает вокзальную площадь Гримблтона в первый день каникул – все снуют туда-сюда, эти приезжают, те уезжают, холл заставлен чемоданами, на лестнице не протолкнуться, кто вверх, кто вниз. У них есть постоянные гости, как, например, доктор Фридман, который работает в Центральной больнице, где и мама Конни. Или миссис Пинкертон, которая приезжает навестить племянниц и гостит по нескольку недель кряду. Есть туристы и продавцы, заглядывающие к ним, следуя по привычным для них местам. Гул стиральной машины в кладовой тогда почти не смолкает, а тетушка Сью не успевает утюжить горы белья и взывает о помощи. Случаются и официальные визиты, когда пансион навещает Эсма, бабуля Конни, Джой и Невилла, не так давно перебравшаяся в отдельный небольшой домик в Саттер-Фолде. Она любит нагрянуть без предупреждения, просто проверить, все ли тут в безупречном порядке – все же истинным ее домом по-прежнему остается Уэйверли.
Они приготовились принять столько гостей, сколько сможет вместить дом, – каждому ведь хочется проследовать за будущей королевой от Букингемского дворца до Вестминстерского аббатства [1]. А по телевизору даже еще лучше, сказала бабуля Эсма:
– Так мы сможем и внутрь зайти! Но вы должны вести себя хорошо. Королева, может быть, и не заметит вас, но все равно все узнает. Помните наш девиз: «Семья превыше всего…» Так что никакой болтовни в задних рядах.
Бабулю Эсму Конни любила. Та никогда не приезжала без подарков, которые извлекала из своей коричневой крокодиловой сумочки – иногда это были цветные карандаши, иногда иностранные марки в их коллекцию или бисер в коробочке. Если бабуля чувствовала себя хорошо, то помогала на кухне Сьюзан и Анне и была к ним очень добра.
Конни не очень хорошо разбиралась, кто в их доме кому кем приходится, ей никогда не объясняли, почему они живут вместе. Тетя Сью вернулась из Бирмы с маленькой Джой, а мама привезла Конни из Греции, из Афин. Было еще множество тетушек, которые на самом деле были не тетушками, а мамиными подружками. И все это было как-то связано с Б.С.С. и с тем, что их папы погибли на войне. Как бы там ни было, Уинстэнли занимали в городишке значимое положение.
Они первые обзавелись настоящей стиральной машиной и двумя автомобилями, владели семейным предприятием – лавкой «Травы для здоровья» на местном рынке, а теперь вот у них и пансион с телевизором.
Джой жила в одной комнате со своей мамой, тетей Сьюзан, а Конни – со своей, но им пообещали, что, когда они подрастут, той и другой выделят по спальне в мансарде. А пока что каждую комнату приходилось сдавать. У доктора Фридмана комната без ванной на втором этаже и гардеробная, которую он использовал как кабинет. Комната мисс Пинкертон была рядом с ванной – по причине ее «слабого здоровья», но в чем именно оно проявлялось, никто Конни не говорил, сколько она ни спрашивала.
Завтрак и ужин подавали в столовой, а в тесноватом холле для гостей, обычно затянутым дымом, постояльцев приглашали расположиться с газетой. Семья ютилась в задней гостиной и кухне. Конечно, Конни здорово обрадовалась бы, если бы телевизор поставили прямо здесь, но мама ответила, что нельзя, чтобы такой важный прибор покрылся налетом кухонной гари и всяких брызг.
Телевизор сразу после установки был накрыт кружевной салфеточкой, которая прикрывала его от пыли. Потом из магазина приходил человек настроить антенну, и пол-улицы стояли и смотрели, как он прикрепляет ее к трубе, пытаясь направить в сторону Уинтер-Хилла под Болтоном, чтобы сигнал был лучше. Конни никак не могла взять в толк, как же из невидимых волн складывается картинка.
А у дяди Леви телевизор появился давным-давно, и он мог смотреть из своего дома, как «Болтон вандерерз» и «Блэкпул» дубасят друг друга в финале кубка. Он болел за Стэнли Мэтьюза, когда тот выиграл медаль в матче между «Болтоном» и местной командой, и за «Грасхопперов», которых тренирует муж тети Ли.
Конни с беспокойством поглядывала на небо, опасаясь, как бы дождь все не испортил. Это должен быть совершенно чудесный день! Тетя Сью сшила им с Джой льняные платьица в красную, белую и синюю полоску; мама купила полосатые ленточки в косички. А в школе они приготовили салфетки и бумажные колпаки, воздушные шары и короны!
Но потом пошел дождь, и Джой расплакалась, потому что праздник в парке отменили. И Роза ни с кем не разговаривала, в ее огромных карих глазах стояли слезы обиды. Ну почему, почему здесь вечно льет дождь? С экрана телевизора никак не уходили помехи, настройщика антенны вызвали еще раз. И все-таки самыми волнующими оставались новости: утром в день коронации Би-би-си сообщила, что Хиллари и Тенцинг покорили Эверест, а в Лондоне тоже идет дождь, так что все справедливо.
Вскоре начали собираться гости: старая миссис Пикванс и глуховатый мистер Беддоуз, их сосед; бабуля Эсма прибыла на такси; тетушка Ли с мужем, управляющим в местном бюро путешествий «Лонгсайт»; семейство Берторелли со всей малышней, которая тут же расселась на полу и, раскрыв рты, уставилась на солдат, экипажи и людей с флагами, которых сменили короли и королевы со всего мира в парадном облачении.
– Запомните мои слова, – произнесла бабуля, – такое великолепие… Быть может, солнце особенно благоволило нашей империи, но и мы не плошали.
При звуках национального гимна поначалу все поднимались, но после третьего раза решили, что уже выказали достаточно уважения.
Экран был совсем маленьким, но звук шел чистый – звенели фанфары, гудели колокола, шумела толпа. Конни сидела совершенно ошеломленная, но Джой пихала ее, чтобы та подвинулась, в ответ Конни дернула ее за косичку, и Джой резко вскрикнула. Конни получила шлепок от мамы:
– Мы вошли в церковь, веди себя как подобает…
Гостям передали красно-бело-синее блюдо с красными, белыми и синими сэндвичами – ну, или почти такими: красные помидоры и язык, белый хлеб и маринованная до посинения капуста.
Были приготовлены и особые бисквиты – в форме короны с серебристыми бусинками. Была хрустящая картошка, портвейн и лимонад для дам, крепкое пиво для мужчин и газировка для детей. Все сидели, прилепившись к экрану, машинально засовывая в рот еду, и боялись пропустить хоть секунду драгоценного действа. Когда королева произносила клятву, тетушка Сью прослезилась.
– Она всегда отличалась жутким патриотизмом, – улыбнулась мама и шепнула Конни: – Только погляди! Да она больше британка, чем сама королева!
Потом они увидели маленького принца Чарльза в шелковом костюмчике, рядом с его бабушкой. Он так мило держался.
Никто не заметил, как Невилл проскользнул в дверь и плюхнулся рядом. Кузен Невилл был сыном дяди Леви. Он жил за углом, на Грин-лейн, был «единственным ребенком» и потому любил покомандовать. Все они ходили в одну школу, но Невилл к тому же был в одном классе с Джой.
– Подвинься-ка, – шепнул он, садясь на краешек юбки Конни.
– Что случилось? – спросила она. – У вас что, телик сломался?
1
Британцы горячо спорили, уместно ли показывать церемонию коронации Елизаветы II по телевидению, и даже провели народное голосование (четверо из пяти выступили «за»). В итоге свидетелями события стали почти 20 миллионов человек, 2 июня 1953 года смотревших передачу; это радикально изменило роль телевидения: тогда-то оно и начало входить в каждый дом // http://news.bbc.co.uk/hi/russian/news/newsid_ 2955000/2955088.stm –