Он никогда не видел и не мог себе представить ничего подобного. . А другие люди били их, чтобы заставлять это делать! Желудок Пауло сжался, рот наполнился слюной, его чуть не стошнило. Он закрыл глаза и сделал глубокий вдох, как учил его отец. И действительно, почувствовал себя немного лучше.
Он снова посмотрел на дорогу, и его внимание привлекло какое-то движение, что-то близкое. Очень близкое.
За спиной его отца стоял мужик, один из пятнистых людей. В его руке было что-то длинное, вроде деревянного весла с краями из блестящего черного камня. Лезвие разбилось о дюрахром, но шлем слетел и с грохотом покатился вниз по крутому склону. Джеймс уронил голову на землю.
Пауло почувствовал, как у него отвисла челюсть, а руки на мгновение задрожали. Затем он нащупал свою пращу, зарядил ее самым тяжелым камнем, который попался под руку, раскрутил над головой и запустил в полет, резко повернув туловище и руки. Тем же движением как он охотился на уток...
Дубинка уже была поднята для смертельного удара, когда камень Пауло попал мужчине в висок. Звук удара был отчетливо слышен даже на расстоянии двадцати футов, и он безвольно упал на бесчувственное тело Джеймса.
Пауло не видел, как мужик упал, так как в это же время он уже то ли скользил, то ли падал с дерева, его ладони горели от царапин о ветки и ствол дерева. Затем он к ним, его кожа была ледяной, а сердце выпрыгивало из груди, к горлу подступил комок. Взгляд Пауло остановился на ботинках отца, которые торчали из-под тела другого мужчины.
— Папа! — позвал он пронзительным от тревоги голосом. — Папа? — повторил он, осторожно дотрагиваясь до крови на волосах Джеймса. Отец тихо застонал. Пауло вскочил и попытался сдвинуть с места мужчину, который лежал на нем, думая, что тот, должно быть, сейчас душит его отца.
Он отчаянно дергал и толкал, всхлипывая от отчаяния, но тело отказывалось сдвинуться с места. Мертвый мужик был таким тяжелым! Наконец Пауло присел, уперся и таки отпихнул его, и обмякшее тело тяжело ударилось о его сандалии.
Джеймс снова застонал. Хорошо! Значит я делаю все правильно. Пауло стянул с себя рубашку и начал плотно обматывать ею голову отца.
— Папа? — тихо звал он. — Папа?
Джеймс внезапно поднял голову и ахнул.
— Что... случилось?
— Этот парень подошел к тебе сзади и огрел дубинкой, так что я огрел его из пращи, — пробормотал Пауло. — Вон он валяется.
Отец Пауло повернулся к нему, голова его тряслась, взгляд был рассеянным и каким-то странным. Потом Пауло понял, в чем дело, один зрачок был заметно больше другого. Сотрясение мозга! О нет.
На занятиях по выживанию Топс рассказывал всем о сотрясении мозга. Это очень серьезно и иногда опасно для жизни. Он поднял два пальца.
— Сколько пальцев я показываю?
Его отец посмотрел на него по-совиному.
— Два, — сказал он.
Пауло с облегчением выдохнул. — Значит, с тобой все в порядке. Ты все прекрасно видишь.
— Нет. Люди всегда поднимают два пальца.
— Па-а-а-п.
Его отец опустил голову и снова застонал. На этот раз ему вторил мужчина, который его ударил. Пауло замер.
— Папа? — произнес он, его губы застыли от ужаса. — Папа! Он жив!
Просыпайся! мысленно крикнул Джеймс сам себе. Голос был похож на голос его матери.
Двигайся, давай, вставай, солдат!
Он боролся с тошнотой, которая накатывала на него каждый раз, когда он поднимал голову, и пытался управлять своими конечностями, которые двигались медленно и неуклюже, как бы он ни старался заставить их повиноваться.
— Па-а-а-п! — В голосе Пауло слышалась паника. - Он просыпается, папа. Что мне делать?
Пауло крепко сжал губы, переводя отчаянный взгляд со своего распростертого отца на шевелящегося врага рядом с ним. Он начал озираться в поисках большого камня. Слишком маленький, слишком маленький. Черт! Слишком большой. Гнилая палка. Не могу поверить! подумал он. Все, что мне нужно — это чертов камень!
Джеймс поднял голову, и мир вокруг него закружился, он мрачно приподнялся на локтях и подождал, пока пройдет головокружение. Он сделал несколько глубоких вдохов, и тошнота немного отступила. В голове у него пульсировала боль, но он старался не обращать на нее внимания. Он открыл глаза. Мир двоился, иногда троился и расплывался, с таким же успехом он мог бы быть слепым. Он закрыл глаза.