Это... или произошел беспрецедентный и массовый отказ моих внутренних сенсоров. Как будто ничего не работает, даже от моего тела ничего не осталось, кроме этого неопределенного процента моей внутренней памяти.
Ситуация неясна и, следовательно, опасна. Через целых 9 секунд после того, как я пришел в себя, система самосохранения в моем центре выживания переходит в режим боевой готовности.... но медленно. Слишком медленно!
Что-то явно не так.
Приподнявшись над раскопками немного выше рабочих огней антигравитатора, Разумный, известный как Археолог, осмотрел бесплодные окрестности, которые так резко контрастировали с захватывающим ночным небом над головой. Это было не то место, где можно было ожидать найти жизнь, в любой ее разновидности. Этот мир был старым, века назад выжженным, иссушенным и дряхлым, его атмосфера, большая ее часть, давным-давно улетучилась в космос, пока после нее не осталось ничего, кроме жидкой смеси азота, аргона и следов углекислого газа. Поверхность представляла собой , сглаженную за тысячелетия космическими бомбардировками и солнечными потоками; единственные острые углы во всем этом сюрреалистическом пейзаже пролегали по краю и по дну котлована, который теперь достигал полукилометра в поперечнике и почти сорока метров в глубину и был высечен в твердой . Когда-то здесь процветала цивилизация; исследователи обнаружили многочисленные следы ее присутствия. Но это было очень, очень давно. Прошли века с тех пор, как что-либо живое нарушало могильное спокойствие этого места.
Исследователи, которых привели в эту почти безвоздушную пустыню магнитные и гравитометрические аномалии, обнаруженные в ходе более ранней планетографической съемки, . Они нашли то, что искали всего несколько часов назад, когда последний сантиметр базальта был аккуратно срезан, обнажив несколько квадратных метров верхней поверхности артефакта. Сколько времени прошло с тех пор, как свет в последний раз касался этой древней поверхности? Даже Археолог не был готов ответить на этот вопрос. Каменная гробница сохранила артефакт почти так же хорошо, как стазис-капсула.
— У тебя, , , — огрызнулся Историк, и в его радиоголосе послышались нотки нетерпения, которые вернули внимание Археолога к дискуссии, происходившей несколькими метрами ниже. — С таким же успехом ты мог бы приписать интеллект самой скале.
— Возможно, это автономный рефлекс, — сказал Биолог, указывая пальцем. — Видишь? Это, скорее всего, какой-то примитивный оптический датчик. Включенные лампочки могли вызвать замыкание электронных реле. Возможно, они вызвали каскадный эффект в нейронной сети.
— Маловероятно, — заметил Археолог, опускаясь на мягко жужжащий антигравитатор, чтобы присоединиться к своим коллегам. — Этот... артефакт находится здесь уже очень давно. А то, что вы предполагаете, едва ли правдоподобно.
— Тем не менее, , — настаивал биолог. — И вторичная утечка во внутренних цепях, что указывает на первичную сетевую активность. Возможно, его мозг менее поврежден, чем мы предполагали вначале.
— Тогда попробуй еще раз, — предложил Археолог. — Сколько энергии вы ему дали?
— Триста милливольт, — ответил Биолог. — С перерывами в течение 1,7 секунды.
— Почему с перерывами? — спросил Историк.
— Были некоторые трудности с поддержанием контакта между зондом и разъемом питания, - признался Биолог. — Контактный разъем покрыт непроводящим материалом.
— Коррозия, — сказал Археолог. — Это неудивительно. Даже дуриллин, обработанный ксеноном, рано или поздно окислится, если дать ему достаточно времени.
— При наличии достаточного количества кислорода, — ответил Биолог. — Но откуда взялся кислород?
— Возможно, когда-то в атмосфере этого мира была более высокая концентрация газа, — сказал Археолог. — Или же Артефакт мог обладать собственной внутренней атмосферой. Возможно, он был привезен сюда откуда-то еще, а не был родным для этой планеты.