Некоторые вещи, похоже, никогда не меняются.
Среди них — потребность человека в жестах, символах неповиновения, героизма или простых словесных упражнениях. Человек, стоящий на балконе ораторского зала, выходящего во внутренний двор Иридиум Палас, — это Амрил Пак Нарн из Великого Имперского Флота. Его речь так же витиевата, как и его ирландская униформа, его метафоры так же ярки, как ленты с золотой отделкой, украшающие его грудь. — Преторианцы, — кричит он, и его усиленный голос разносится по двору, по черным рядам боевых Боло и безмолвно слушающей пехоты. — Мятежные еретики приближаются! Настал час величайшей опасности для Империи... и также час ее величайшей славы! Вы находитесь в той точке пересечения времени и пространства, которая определяет величие истинных героев, как из плоти и крови, так и из цепей и холодной стали...
Эта речь, должно быть, обращена к восемнадцати сотням солдат, собравшихся здесь, в нашей тени. Боло, несомненно, не нуждаются в напоминаниях о величии; наш батальон ведет свою родословную от подразделения, сражавшегося при Ватерлоо, на Сомме и в Альто Бланко, подразделения, гордого традициями и честью. Некоторые аспекты перераспределения раздражают. После долгого сна нам дали новое название — преторианцы — и это в некотором смысле причиняет боль. Тем не менее, мы знаем, кто мы такие, и новое имя на самом деле имеет значение не больше, чем прозвища, которые дали нам наши товарищи-люди. Каждый из нас, Боло линейки Mark XLIV, по традиции, сложившейся почти за пятьдесят лет до нашего последнего снятия с эксплуатации, назван в честь знаменитых исторических сражений — Балаклавы и Маренго, Альто-Бланко и Квебека, Фермопил и Кассино. В своей часто извращенной манере наши коллеги-люди исказили эти имена в своих собственных целях. Квебек теперь называется “Бекки”, Альто-Бланко - “Большой Бланк”. Мое собственное название Левктра, связанное с битвой, в результате которой в 371 году до н.э. была сломлена власть спартанцев, по старому стилю, было необъяснимым образом сокращено до “Люси”.
Некоторые вещи никогда не меняются. На этот раз политика другая, по крайней мере, внешне; теперь мы сражаемся за то, что называется “Империей”, а не за старый Конкордат, но Враг — человек, ситуация отчаянная, а вдохновляющая речь Амрила утомительно длинная.
— Мятежные захватчики прорвались через перевал в Бельгарде, — говорит он. — Несколько мгновений назад наши силы в Мон-Салеве были разгромлены и рассеяны. По нашим оценкам, враг будет здесь, перед дворцом, в течение часа.
Если враг так близко, мы теряем драгоценные секунды на разговоры. Скорее всего, мы уже находимся в пределах досягаемости его дальнобойных батарей, и это формирование должно выделяться на изображениях вражеских спутников управления боем с абсолютной и недвусмысленной четкостью. То, что нас выстроили здесь, в этом дворе, аккуратно выстроенными шеренгами, нарушает все, что я когда-либо знал о надлежащей военной диспозиции.
— Сам император, — продолжает Амрил, — зависит от вас, людей и машин, которые будут защищать его лично и Иридиевый дворец от Кардира и его орд. Вы займете свои позиции на внешних крепостных валах. Вы будете сопротивляться врагу... держитесь, пока вас не сменят.
Держитесь, пока вас не сменят. Эти приказы уже загружены в мою память. Согласно сводке разведки, которую мы получили несколько часов назад, Амрил Густав в данный момент находится на пути из Нью-Кристианстаада с десятью тысячами солдат и, что б, пятью сотнями Боло, недавно пробудившихся из стазис-хранилища на складе оружия на Тау Кита II. Часто говорят, что Боло стоит целой дивизии, а иногда и целого корпуса. Силы Густава переломят ситуацию... если они прибудут вовремя.
И если за это время оборонительные силы будут должным образом развернуты. Разделение Боло по подразделениям применяется только в том случае, если Боло будет позволено проявлять гибкость, которую позволяет им их тактическое программирование. Наши же приказы требуют постоянной обороны фиксированной позиции... вопиющая глупость, насколько я могу судить. Спрятать Боло за земляными и пласталевыми насыпями, использовать его как своего рода статичную крепость с толстой броней, вместо того чтобы в полной мере воспользоваться его мобильностью и скоростью...
Почему-то я не думаю, что Амрил, его император или штаб Имперской армии получили такие же знания в области тактики и стратегии, как Четвертый батальон.