— А разве они не уйдут на зимние квартиры? — Салтыков с удивлением посмотрел на Ласси. — Людей беречь надобно, тогда и они начнут к тебе бережно относиться.
— Им неудобно будет в городах, — Ласси снова переставил фигурки, рассматривая то, что получилось. А получалось, что Салтыков прав, Фридриху только осада остается. — Я с атаманом Кочевым намедни разговаривал. Как раз, когда ты себе злейшего врага в лице Ушакова наживал, поедая прекрасную говядину, — он не выдержал и хмыкнул. — Атаман сказал, что они сумели наладить отношения с башкирами и обосновали лагерь, в котором и в лютые морозы будут себя комфортно чувствовать. Хотя, здесь лютых морозов не бывает. И даже о фураже позаботились, сумев договориться с множеством деревень о продаже им всего необходимого.
— И как местные казаков-то к себе подпускают? — Салтыков смотрел на карту, и осознавал, что больше придумать ничего не может, почти все комбинации из солдатиков уже проверил.
— А они туда и не ходят. Как картинки те увидели, на которых здоровенный казак, очень уж на Кочевого похожий, девицу лапает, и дитя сожрать пытается, то плевались долго. Пообещали тому, кто их делает, ноги вырвать.
— Эти вырвут. Если первыми до этих художников доберутся, — Салтыков закрыл чернильницу и принялся тщательно вытирать наконечник стального пера — подарок цесаревича. — Так как они проблему с фуражом решили?
— Башкир отправили, — Ласси в который раз за вечер хохотнул. — Шалимов, смеха ради, халат на себя шелковый натянул и цинцем представился. А крестьяне, представь себе, Петр Семенович, поверили. Про башкир никто не знал, вовремя их в картинках не малевали. А для местных, что китаец, что башкир, что ханец — все на одно лицо, как оказалось. Вот с таинственными «китайцами» они очень охотно торгуют. Шалимов даже в Дрезден наведывался. В местных лавках все, что на китайские безделушки похоже, скупил, полковую казну немного облегчив. Но все одно выгодно это оказалось. Крестьяне-то с удовольствием продукты да овес для лошадей обменивают на подобные безделушки. Для них это слишком дорогие вещи, да и непрактичные, чтобы на них талеры тратить, которых и так немного. А тут по вполне удобной для обоих цене договариваются.
— Да-а-а, — протянул Салтыков. — Чудны дела твои, Господи. Да, а ты, Петр Петрович, чего здесь делаешь? Вроде собирался за Фридрихом приглядеть, вдруг тот действовать начнет совершенно внезапно.
— Груздева оставил. Он в лагере Фридриха какое-то время провел, лучше нас знает, как там все устроено. — Ласси поморщился. Сидение в осаде претило его деятельной натуре. Он уже чувствовал, что начинает заболевать, представляя, что придется вот так вот сидеть безвылазно в течение нескольких месяцев, если Фридрих все-таки решит дожать их здесь. Но это могло произойти только в том случае, если король Пруссии будет полностью уверен в том, что Берлин в безопасности. Хотя они сделали все, чтобы он почувствовал беспокойство, как минимум. Одно торжественное убытие де Лалли из Дрездена, чуть ли не с фанфарами чего стоит. А его бригаду на границе не смог бы засечь разве что слепой. Но Фридрих все равно планирует штурм, значит, имеет какой-то козырь в рукаве.
Салтыков не успел ничего сказать фельдмаршалу, как дверь приоткрылась и стоящий на страже гвардеец просунул внутрь голову.
— Господин фельдмаршал, майор Груздев просит принять.
— Пускай заходит, — кивнул Ласси, чувствуя, что Олег пришел сюда не просто так. Что-то видимо разглядел, и спешит сообщить.
Олег Груздев, уже оправившийся после своего приключения, а по-другому он свою вылазку назвать не мог, вошел в кабинет, печатая шаг.
— Господин фельдмаршал, господин генерал, — он приветствовал обоих высших офицеров, прежде, чем начать доклад. — В лагере пруссаков началось движение. Похоже, король Фридрих решил отправить часть кавалерии под предводительством принца Карла Альбрехта, маркграфа Бранденбург-Шведтского, если не наперерез ирландцам, то, совершенно точно, к Берлину, возможно в надежде опередить их и присоединиться к обороне города.
В кабинете воцарилось молчание. Оно становилось все более напряженным, когда его решил прервать Ласси.
— С учетом ирландцев каков перевес сил будет со стороны пруссаков над его высочеством?
— Достаточный, чтобы начать волноваться, — Салтыков резко встал, едва не опрокинув стол с картой и солдатиками. Никто из них не знал о подкреплении, прибывшем под командованием графа Чернышева. И о австрийцах они тоже не были в курсе, иначе бы так сильно не переполошились.
— Полагаю, нам нужно будет разделиться, — Ласси подошел к окну. — Петр Семенович, ты сможешь защитить город, если я уведу эскадрон кавалеристов?
— Я приложу все усилия, Петр Петрович, — Салтыков слегка побледнел, но все же твердо посмотрел в глаза фельдмаршала. — Полагаю, тебе нужно будет взять с собой часть казаков Кочевого.
— Да, я тоже так думаю, — Ласси кивнул. — Выдвинемся ночью. Весьма осторожно. Если сумеем быстро зайти с фланга, то Фридрих примет нас за летучие отряды Кочубея. И это позволит нам быстро скрыться. Не думаю, что он организует погоню, не накануне штурма. Да и большинство всадников он с маркграфом Бранденбург-Шведтским на помощь Берлину отправил.
— Я вот что думаю, Петр Петрович, — задумчиво проговорил Салтыков. — А ведь хорошо, что эта война началась именно сейчас. Еще не успели образоваться прочные альянсы Фридриха с кем бы то ни было. Он может рассчитывать только на себя, да частично на немецких герцогов и маркграфов, которые признали его вассалитет. Так что, у нас есть все шансы на победу.
— Я в этом нисколько не сомневаюсь, — Ласси подхватил шляпу, которую бросил на кресло, когда вошел в кабинет и, раскланявшись с Салтыковым, вышел, чтобы начать подготовку к довольно сложному маневру. Салтыков же опустился в свое кресло и посмотрел на карту, затем перевел взгляд на Груздева.
— А вы что же здесь все еще стоите, майор? — спросил он у переминающегося с ноги на ногу Олега. — Идите, собирайтесь, составите фельдмаршалу компанию. Вы были в лагере Фридриха, а он, как и все остальные немцы, очень неохотно меняет привычный порядок вещей. Так что ваши знания вполне могут пригодиться при прорыве из города.
Груздев молча поклонился и вышел из кабинета, думая про себя, что в этот раз с удовольствием остался бы в Дрездене и пережил осаду, чем снова куда-то мчаться верхом в мороз. Но приказ есть приказ, к тому же Груздев прекрасно осознавал, что генерал прав, и у Ласси больше шансов безболезненно покинуть Дрезден, если он будет находиться в его отряде.
Я наблюдал с высоты напротив Галльских ворот за тем, как разворачивается первая попытка штурма Берлина. Никто из моих офицеров, да и я сам не ждали, что город падет, стоит нам показать дула своих пушек. Что бы о пруссаках кто не говорил, но я не верил, что они просто возьмут и сдадут город. С другой стороны, мы не могли рассчитывать на длительную осаду, потому что, стоило Фридриху прислать кого-то на защиту города, и на этом можно было ставить точку в нашей авантюре.
Австрийцы тоже были малочисленны. Как я понял, участие во взятии Берлина и для них так же, как и для нас, было скорее отвлекающем маневром. Основные силы сейчас бравым маршем двигаются вопреки все канонам ведения войны к Силезии, чтобы попробовать взять реванш за свое поражение, и вернуть под руку Австрии эти земли.
Берлин располагался на двух островах и как таковых фортификационных сооружений не имел. Эту роль выполняли рукава реки Шпрее. Земляной вал опоясывал предместья лишь с одной стороны. Вторую сторону прикрывала каменная стена, но почему-то мне казалось, что толку от нее не слишком много.
Вернулся посланник, с ответом на требования капитуляции. Ответ можно было уложить в три коротких слова, но генерал Рохов высказался более изящно. Хотя суть от этого не изменилась. Но, это тоже было довольно предсказуемо.
К Котбусским воротам подкатили пушки на расстояние выстрела, и начался обмен выстрелами. Ни наши ядра, ни снаряды защитников не долетали до цели, а переставлять артиллерию ближе повышало риск остаться вообще без нее. На это мы естественно пойти не могли.