Михайловичу был доверен отбор солдат, которые должны служить под его командой. Он решил, что главным критерием выбора станет умение обращаться с лошадью в суровой местности Анатолии. Все его кандидаты оказались молодыми всадниками — немногим старше двадцати лет.
Воеводу не удивило то, что отъезд назначили на зиму. Чтобы добраться до турецкой столицы Адрианополя, им нужно было отправиться с востока Сербии, пересечь Болгарию. После сбора в Адрианополе следовало снова двигаться на восток, переправиться через пролив Босфор близ Константинополя, а затем продолжить путь в Анатолию. Отряд должен был покинуть Сербию еще зимой, чтобы избежать суровой анатолийской погоды и успеть сразиться летом.
Дни и недели, остававшиеся до отъезда, Михайлович провел, обучая своих людей. Султан Мехмед II просил Сербию прислать полторы тысячи самых отборных воинов. От турецкого владыки зависела безопасность их страны. Чтобы обеспечить ее, придется буквально исполнять любое его требование.
Рим. Лето 1452 года
Последние несколько дней кардинал Исидор изо всех сил пытался скрыть переполнявшие его чувства и сохранить достоинство, подобающее его положению. Дай он волю своим естественным побуждениям, кардинал, возможно, позабыл бы о своем сане и пятидесятилетием возрасте он побежал бы по улицам Рима, крича от радости. Горячая надежда и убеждение, которые он лелеял двадцать лет, даже встречая холодные взгляды друзей, наконец-то приближались к осуществлению. Более того, исполнение этой мечты стало его личным долгом.
Исидор не сомневался, что существовал один-единственный способ спасти его родину — Византийскую империю. Кардинал твердо верил: объединение Греческой православной и Римско-католической церквей и помощь государств Западной Европы, которая последует за этим объединением, помогут действенно отразить турецкую угрозу.
Путь к объединению церквей был полон трудностей, а жизненная история самого кардинала, хотя это и странно для того, кто посвятил себя служению Богу, оказалась, пожалуй, не менее беспокойной.
Он был настоятелем монастыря Святого Димитрия близ Мраморного моря в Константинополе, когда в 1434 году император Иоанн приказал ему присутствовать на открытом совете в Базеле. Исидор, которому только что исполнилось тридцать, оказался самым молодым представителем Греческой православной церкви. Он с жаром набросился на работу. Эта была его первая возможность встретиться с высокопоставленным духовенством из других стран.
Опыт не прошел для него бесследно. Со своей стороны Исидор произвел на собравшихся неизгладимое впечатление как весьма одаренный богослов. Репутация, которую он приобрел на этом собрании, стала причиной избрания его митрополитом Киевским, как только он вернулся в Константинополь. Это было самое высокое церковное звание на Руси. Благодаря назначению Исидор стал непременным членом православных делегаций на последующие церковные соборы в Ферраре и Флоренции.
Однако эти посещения Италии произвели кардинальную перемену в его образе мыслей. В Венеции, в Ферраре, в «городе цветов» Флоренции Исидор смог познакомиться с новым интеллектуальным движением, которое позднее будет названо Возрождением, раскрывшим ему глаза. Ничего подобного не было в византийской цивилизации, где религия регулировала все без исключения аспекты жизни, а поэтому подавляла свободные проявления человеческой энергии и жизненной силы. Итальянцы относились с уважением к византийской цивилизации, наперебой подражали некоторым ее чертам — но лишь тем, которые они находили приемлемыми. Все остальное они отвергали. Те богословы, которые покинули Грецию ради Италии, поступили так потому, что в Италии они были окружены людьми, испытывавшими неподдельный интерес к их работе. Их жизнь оказалась более насыщенной, чем в Константинополе.
Исидор, до тех пор настроенный скептически, начал верить в то, что синтез Византии и Западной Европы возможен. Он даже пришел к заключению, что нет другого выхода, кроме как объединить западную и восточную церкви. Это должно произойти под эгидой Римско-католической церкви. Когда-то византийцы смотрели на западных европейцев сверху вниз, как на варваров, Но теперь именно европейцы, а не греки кипели новообретенной энергией.
Лишь один из лидеров Греческой православной церкви, выдающийся теолог по имени Виссарион, разделял убеждения Исидора. Спустя пять лет после переезда в Рим он и Исидор перешли в католичество и были возведены в кардинальский сан.