Рите еще и пожаловаться на происходящее было нельзя. И не только потому, что ее обязательно сочли бы сумасшедшей. Просто любой, с кем она взялась бы обсуждать такое, наверняка спросил бы ее, что это за призрак. Ведь даже фантомы, вырывающиеся из памяти, обычно хранят в себе связь с реальным миром… Что тебе мерещится, детка? И почему именно это?
Ей пришлось бы настаивать, что она ничего не знает и даже не подозревает. Призрак и призрак, псих какой-то. Вот только Рита на самом деле знала… и кто-то мог распознать ее ложь. Она не подозревала, почему ее память вдруг воскресила монстра. Но кто это такой – Рита догадалась без труда, она просто не могла понять, почему он, почему сейчас…
Она должна была справиться сама. Поэтому Рита нервно отшучивалась, когда Диана, заметившая ее необычную бледность, пыталась расспросить подругу. Или когда муж указывал, что она стала слишком нервной. Рита всему находила объяснение, казавшееся более-менее логичным. Диана вряд ли поверила, но отступила, сообразив, что нарвется на ссору, если продолжит давить. Гриша и вовсе поверил ей на слово, ни в чем не разбираясь, у него своих проблем хватало.
Жаль, что избавиться от призрака было не так просто, как от этих двоих. Он был с ней всегда. Он стоял в толпе на другой стороне улицы, когда она ходила по магазинам. Он был тенью, мелькнувшей на сиреневой аллее, когда Рита забирала Даника из Центра раннего развития. Призрак мог оказаться любым прохожим, он таился в темноте за неоновыми вывесками большого города…
В какой-то момент Рита почувствовала, что не справляется – страх и сомнения давили ее незримым грузом. Тогда она и решилась рассказать обо всем своему психологу. Во-первых, он уже многое знал по ее предыдущим рассказам, ему не нужно было объяснять, кто охотится за ней. А во-вторых, Рита не сомневалась, что он будет молчать и никому больше не сообщит о ее возможном сумасшествии. Может, было несколько наивно вот так полагаться на врачебную этику, но что еще ей оставалось?
Психолог не рассмеялся и не начал сокрушаться о ее безумии – уже хорошо. Но и на помощь он не спешил.
– Как вы думаете, почему эти видения начались именно сейчас? – поинтересовался он. – Что могло их спровоцировать?
– Я, если честно, не уверена до конца, что это именно видения…
– Чем еще это может быть?
Глупо прозвучит, глупо… А сказать все равно нужно. Поэтому Рита сделала глубокий вдох, словно собираясь нырять в ледяную воду, и наконец решилась посмотреть психологу в глаза.
– Что, если это он? Настоящий, вернулся… Снова мне жизнь отравлять будет!
Собеседник ее предположением впечатлен не был.
– У вас есть основания так считать, Маргарита?
– Только он мог бы… охотиться за мной… вот так…
– Но ведь столько лет прошло, – мягко напомнил психолог. – Вы помните сколько?
– Очень много… Половина моей жизни. Ну и что? Он непредсказуем! Вдруг он решил отомстить мне за то, что я стала счастливой…
– Но вы ведь стали счастливой не вчера и не сегодня, не так ли? За эти годы в вашей жизни было много счастливых событий.
– Да… очень, – растерянно отозвалась Рита.
– Но он хоть раз появлялся? Беспокоил вас? Пытался выйти на связь?
– Нет, никогда… Я и сама не понимаю, почему вижу его!
– Потому что осень, – невозмутимо произнес психолог.
Рита мгновенно смутилась:
– Вы имеете в виду осеннее обострение? Значит, я все-таки сумасшедшая?
– Маргарита, милая, ничего подобного я не говорил. На осень я указываю лишь потому, что приближается годовщина тех самых событий. Возможно, в вашей жизни накопились источники стресса, которые проявляют себя вот так, это тоже бывает. Но для начала вам нужно понять: ничего на самом деле не происходит. Прошлое за вами не вернулось.
Он еще долго разговаривал с ней, доказывал, убеждал. Рита не спорила, потому что спорить оказалось бесполезно: все разумные аргументы остались на стороне ее собеседника. И она почти поверила ему… Почти. Но не до конца.
Психолог рассуждал об этом из своего теплого безопасного кабинета, он не чувствовал того же, что чувствовала она. Ему неведом был ледяной ужас, сжимавший сердце Риты, когда она замечала темный силуэт в десятке метров от площадки, на которой играли ее дети. Да и потом, этот аргумент про осень… Он дурацкий, если задуматься. Осень наступала снова и снова, годовщина тех событий приходила и уходила. Это влияло на Риту в первые годы после того, что случилось, но не теперь.
Так что она принимала успокоительное, чтобы окончательно не сойти с ума, однако расслабляться не собиралась. Рита сделала все, чтобы не оставаться в одиночестве – и чтобы ее дети всегда были под присмотром. Может, она и не могла поделиться с близкими своей темной тайной – они бы точно не поверили ей, раз даже психолог не поверил! Однако Рита умела организовать все так, чтобы поблизости постоянно находились другие люди.