— Майор Дергачев! Кто старший?! Капитан, доложите обстановку!
— Отставить, капитан! Командир двести сорок четвертого стрелкового полка красноармеец Лапушкин! Товарищ майор, предъявите документы!
Пободаемся немножко, прежде, чем лечь под майора, понаглею слегка, а если его возьмет верх, с раненого много не спросишь. Майор удивленно смотрит на меня, потом на капитана, снова на меня, достает из нагрудного кармана командирскую книжку, забирает такую же у старшего лейтенанта и протягивает мне.
Принимаю левой рукой, помогая себе носом, раскрываю документ майора, пресловутые скрепки ржавые, да и вообще, «корочка» видала виды, на страницах масса отметок, печатей и подписей, слегка расплывшихся, как полагается, от времени, придраться не к чему.
— Документы настоящие, или очень похожи на настоящие. Особиста у нас в полку нет, а я ведь, товарищ майор, не специалист, чтобы честного командира отличить от диверсанта, а говорят, что тут в округе их немало ходит. — Я внимательно смотрю на резко покрасневшее лицо майора. — Вот я и говорю, как можно понять, настоящий Вы майор Дергачев, или шпион немецкий? А может Вы фотокарточку вклеили, кровь смыли, а настоящий майор Дергачев лежит где-то в канаве с пулей в затылке?
Майор не выдерживает столь густой пурги, и хватается за кобуру, в тот же миг бойцы вокруг меня вскидывают винтовки, и слышится дружный лязг десятков затворов. Это только в голливудских фильмах актеры полчаса держат друг друга на мушке, ведя задушевные разговоры, а затем демонстративно снимают пистолеты с предохранителя. Здесь все по-простому, поднял винтовку, значит готов стрелять. Старший лейтенант рядом с майором поспешно разводит руки, приподнимая ладони до уровня плеч, и отступает от своего нервного начальника на шаг в сторону. Сам майор тоже убирает руку с кобуры, их бойцы ошарашено пучат глаза, явно не понимая, что происходит.
— Отставить! — Рявкаю, едва не теряя сознание от резкого выдоха. — Вновь прибывшим бойцам занять места в колонне и приготовиться к движению. Вам, товарищ старший лейтенант, должность мы подыщем позже, пока можете быть свободными. А Вы, товарищ майор, назначаетесь начальником штаба полка. Всем все ясно? — Возвращаю майору документы.
Майору было ясно не все.
— Если Вы подозреваете во мне немецкого шпиона, как Вы можете назначить меня начальником штаба?
— А Вы немецкий шпион?
— Нет, конечно, что за ерунда!
— Так чего же Вы мне мозги полощете? Если Вы немецкий шпион, то пишите явку с повинной, и мы Вас расстреляем, каталажки, держать Вас под арестом, у меня нет и допрашивать, чтобы получить ценные сведения о шпионской сети, тоже некому. А если Вы майор Красной Армии, то приступайте к обязанностям начальника штаба полка, по ходу движения колонны знакомьтесь с личным и командным составом и… выполняйте!
Время к полудню, полк подходит к проблемному лесу, и я командую привал на обед. Еще раньше, при приближении, я рассматривал лес на предмет возможности прохода сквозь него полка, и решил, что соваться в эти сырые дебри не стоит. А обходить придется все же с юга, форсируя шоссе, набитое фрицами. Вот что им не ездится по железной дороге, как всем нормальным людям? Ладно, к лешему абстракции, давай конкретику, но это после вкусного обеда.
Да, а куда это намылилась наша Зинаида Андреевна? Остальные дамы, а именно Авдотья, Глафира Николаевна и Павка дружно впряглись в процесс приготовления пищи полку доблестных воинов, а у этой, похоже, романтическая встреча с нашим славным летчиком, лейтенантом Кузяевым. И когда только успели снюхаться, а главное, почему бы не дождаться ночи, наглеж, любовь-морковь среди бела дня, не терпится голубкам. Так-так, посмотрим, парочка слегка заглубилась в заросли и остановилась, подыскивая сухое местечко, а с этим были проблемы, лес только у самой опушки был относительно сухим, дальше переходя в настоящее болото, местами уставленное редкими чахлыми деревцами. Попадались и сухие участки, то большей, то меньшей площади, но не рядом с местом нашей стоянки. И теперь у любовничков был неинтересный выбор, либо идти вглубь лесоболота, искать сухой островок, либо устраиваться ближе к краю, совсем уж рядом с моей санитарной телегой. Зинаида Андреевна бросала недовольные взгляды на свои франтовские туфельки, толкнула в грудь лейтенанта, заведшего ее в грязь, и пошла выбираться назад. Лейтенанта такой разворот решительно не устраивал, и он перешел в энергичное наступление.