Положение напоминало то, что было с лагерем военнопленных неподалеку от аэродрома, но только напоминало. Там мы могли без особого труда разобраться с охраной военнопленных. Теоретически. Потому что давить пулеметы, расположенные рядом с колючкой, означало подвергать риску пленных. А пока мы бы гасили один пулемет из десятка, остальные занимались бы расстрелом заключенных, и к тому времени, когда с охраной лагеря было бы покончено, там уже некого бы было спасать. Поэтому, только глянув на лагерь, я отвернул верхний взгляд, и уже не смотрел в ту сторону, чтобы не бередить душу.
Здесь немцы, независимо от нашего вмешательства пытались уничтожить свои будущие жертвы. Расстояние между нападавшими и защищавшимися позволяло бить первых, не подвергая риску вторых. Одно но, там у нас был миномет, здесь у нас его не было. Кому в таком случае могла помочь группа из девяти боеспособных бойцов при двух пулеметах?
Бой проходил от нас в десяти километрах, теперь наша дальнейшая дорога уводила нас в сторону и прочь от обреченных окруженцев, я остановил обоз и подозвал старшину.
— Джалибек, в двух часах строго на север, ты сам слышишь, немецкий батальон добивает наших окруженцев. Они укрепились на территории военной части, и держатся неплохо, с оружием у них все нормально, но прорваться и пробовать не будут, масса раненых и толпа беженцев вяжут их. — Дав вводные, я в десятый раз задаю вопрос с заведомо известным ответом. — Что, из миномета стрелять никак?
Джалибек опускает глаза и отворачивается в сторону.
— Нет…, — еле слышно.
Напряженная тишина, бойцы смотрят на меня с разными чувствами, романтичные и эмоциональные с надеждой, что я найду способ помочь попавшим в беду товарищам, более циничные и лучше знающие жизнь ждали, что я не дам им вляпаться вместе со мной в эту кучу дерьма.
— Товарищ командир! А если закопать миномет наполовину, земля будет держать ствол, и стрелять можно. — Вылезает с рацпредложением пулеметчик, плечо туго перехвачено бинтами, рука подвешена, он единственный из нас раненый вследствие колоссального взрыва на станции.
— А чтобы перенести огонь, выкопать и снова закопать?
— Нет, зачем, нажать на ствол, он и сдвинется, куда надо, земля с одной стороны уплотнится, с другой щель будет, ее присыпать, и опять стрелять.
На мой дилетантский взгляд, идея рабочая, когда закапываешь столбы для забора, в свежей, не осевшей и не уплотнившейся земле их вполне можно пошатать, навалившись с одной стороны, кажется, и минометному стволу можно изменять угол наклона, правя направление стрельбы.
— Джалибек?
— Можно попробовать, товарищ командир…
Никто ни в чем не уверен, решение принимать мне, и отвечать за него, расплачиваясь своей и чужими жизнями, ведь если мы встрянем в эту, пока не касающуюся нас заварушку, уйти по-английски у нас уже не получится.
Иногда в критических ситуациях только кажется, что у нас есть выбор, я не буду разводить здесь пафосные речи, проводя аналогии с темной подворотней, набитой ублюдками, криком жертвы и неизбежным шагом мужчины навстречу ножам и прутьям арматуры.
— Эй, ямщик! Поворачивай к черту! Налево!
Батальон или полтора, а то и все два, при живом миномете такой пустяк меня бы даже не побеспокоил. Но как оно будет с этим инвалидом? Фашики обложили наших со всех сторон, но давить по-настоящему собрались только с востока, на остальных направлениях выставив небольшие заслоны. В тыл этой ударной группе мы и выходим, два километра, для немецкого, несколько менее дальнобойного по сравнению с нашим, миномета в самый раз. Устраиваемся за поросшим мелким кустарником холмиком, пулеметы для самообороны на вершинке.
Джалибек старательно закапывает минометную плиту с воткнутым в нее стволом в отрытую яму. Притаптывает землю вокруг ствола, шатает его, снова притаптывает образовавшиеся зазоры, безнадежно машет рукой, готово, делайте что хотите, а я не виноват. Я критически осматриваю результат закапывания, направление указал я сам, наклон чуть выше сорока пяти градусов, ну, тут Джалибеку виднее, у него опыт. Мины уже разложены, помощники старшины поколдовали со взрывателями, заговорив их на быстрый полет, точное приземление и безотказный взрыв.
— Огонь!
Первая пошла, главная цель поначалу, как обычно, две минометные батареи и одна полевых пехотных гаубиц. Перелет, и в сторону немного, поправим.
— Двести ближе, пятьдесят правее, одну! — Опять рутинная, и поднадоевшая работа, но результат наблюдать всегда интересно. Джалибек подседает под ствол и слегка выдавливает его вверх, смотрит оценивающе на образовавшийся зазор, притаптывает его, так же правит боковое отклонение, помощник бросает в ствол продолговатую оперенную железяку. Мина падает очень удачно, точно на край котлованчика, немцы за работой не слышали свиста подлетающей смерти, два расчета выбиты полностью, еще один ополовинен, чудненько.