Полозов вышел… У наружной двери сидел Усов.
— Усов! — позвал ротмистр через дверь. Усов вскочил, одернул гимнастерку и вбежал в кабинет.
Полозов прислонился к стене спальни Поповых. В комнате тихо. Где же Леночка, Лиза? Что с ними?
— Иван, ты? — услышал он шепот Лизы за дверью. Он постучал пальцем. — О, нас не волнуйся. Беги! Рама в кабинете на одном гвозде.
Он не успел даже собраться с мыслями, как Усов вытолкал Мирона из кабинета.
— Давай, давай, очкастый! Ниче, заговоришь у нас! — Мирона увели.
Ротмистр вышел из кабинета и велел Полозову зайти. Санки, показав на стул, улыбнулся:
— Как говорят у вас у русских: гора с горой… Полагаю, господин Полозов, осведомлен о порядках в контрразведке? О-о-о, как печально, что война делает людей жестокими. — Вы большевик?
— Старатель.
— Похвально. Впрочем, молодость оправдывает заблуждения, — улыбнулся Саяки. — Вас можно поздравить с успехом в поисках?
— Никаких признаков.
— Потому-то один из вас и остался в тайге. — Саяки вынул из стола листки. — Вам что-нибудь известно о так называемых «Гореловских жилах», открытых Розенфельдом?
— Нет! Да и кварцевые обнажения — это еще не рудное золото, — живо ответил Полозов.
— В своей записке «Поиски и эксплуатация горных богатств Охотско-Колымского края» господин Розенфельд пишет… — Саяки зачитал отдельные выдержки и спросил мнение Полозова.
— Почему вы спрашиваете у меня, а не у автора этой записки? — усмехнулся Полозов.
— Правительство Меркулова поручило Северной экспедиции содействовать поискам. Вы получите официальные полномочия и средства.
— Вы, кажется, уже решили за меня? Должен разочаровать вас. Связывать себя какой-либо службой не хочу.
— Вот ка-а-ак? Смело! Но смелость не есть храбрость. — В глазах японца вспыхнуло раздражение, но он снова улыбнулся: — Не каждому предоставляется возможность собирать утренние цветы.
— Я не барышня. Благодарю, — отрезал Полозов.
— Вы хорошо подумали?
Полозов молчал.
— Вы не поняли главного, а жаль. Вам была протянута добрая рука. Будет печально, если вы разделите участь вашего друга большевика. — Саяки постучал в стенку, и тут же в дверь заглянул ротмистр. — Распорядитесь подготовить конвой и шлюпку. Господину Полозову необходимо поразмыслить наедине.
— Куда? — спросил ротмистр.
— На пароход «Свирь». Там, кажется, подходящие условия… — Саяки улыбнулся. — Надеюсь, господин Полозов будет благоразумнее.
Ротмистр ушел.
Так вот что задумал японец. Как же быть? Бежать, только бежать. И берег совсем рядом…
— Мне бы переобуться и захватить кое-что. Русская махорка прочищает мозги. Позвольте заглянуть домой.
— Ну что ж, я первым сделаю к вам шаг. — Саяки снова постучал в стенку. Вошел ротмистр. — Пока соберетесь, пусть конвоир проводит арестованного на его квартиру.
Вошел Усов и молча кивнул на дверь. Они вышли, молча перешли на другую сторону улицы, подошли к избе. У двери их встретил Миколка. Он нырнул в кухню, вышел с зажженной свечой и шепнул по-якутски:
— На той стороне шалаш старшины. Одежду принесу.
— Ты чаво бормочешь, сатана? А ну, вали отсюдова! — прикрикнул Усов на парня и сел у двери. Миколка вмиг исчез. Полозов переобулся и поднялся. Усов пропустил его вперед и вышел за ним в тамбур. И только он прикрыл дверь, как Полозов ударил его пяткой в живот и кинулся к реке.
— Сюда-а!.. Бра-а-ат… — слышал он захлебнувшийся крик Усова за спиной.
Полозов сбежал к реке, вошел в студеную воду и побрел, пока не добрался до глубины. Холод железными обручами стягивал тело. Руки немели. Одежда намокла и тянула ко дну. Он сбросил куртку, унты и поплыл. Течение подхватило его и стало сносить, к морю. Напрягая все силы, Полозов греб, пытаясь в темноте ночи разглядеть заросший кустарником противоположный берег. Чтобы немного отдохнуть, Полозов попытался нащупать дно ногами, но было еще глубоко, и он погрузился с головой.
Он невольно вскрикнул, рванулся и не помнил, как оказался на другом берегу.
Босой, мокрый, в одном белье, он стоял и оглядывался. Луна выглянула из облаков, Бледный свет разлился по островку. Заметив шалаш, Полозов припустил, не чувствуя под ногами снега. Лишь тонкий лед хрустел и рассыпался, как стекло, да били по лицу ветки лозняка. Он забрался в шалаш. Темень, хоть глаз выколи.
— Бр-рр… — поежился Полозов. Он пошарил в сене. Вот и унты. Надел их, ногам стало тепло.
Где-то прохрустел снег, шелохнулся куст, и снова тихо. Полозов выглянул из шалаша. По небу, как бы покачиваясь на клочках облаков, плыла луна. С моря тянуло холодом.