Но вот донесся скрип нарт, голоса. Рядом в складе загремели запоры, визгнули петли дверей. В сарай проник слабый свет фонаря. Лена припала к щели. Неужели за оружием? Точно. Солдаты выносили из склада длинные ящики. И снова брякнул запор. Заскрипели нарты, уехали. Стало тихо, только хрустел снег под ногами часовых.
Когда открыли двери сарая и велели Клавдии Семеновне выйти, она обрадовалась, по-молодому вскочила, поцеловала Лену.
— Не страшись, доченька. Замолвлю…
Клавдия Семеновна ушла веселая, а минут через тридцать тишину ночи пронзил истошный дикий, крик.
— Старуху Митрича порют, — нахмурился рябой рыбак.
Крики Клавдии Семеновны то затихали, то снова взвивались над поселком.
Лена молча кусала уголок платка.
Вскоре пришли за рябым. Рыбак сунул рукавицы в карман и ушел.
— Этого не услышишь. Рукавицу грызть будет, — сказал кто-то.
К складу снова подошли нарты. Так же шумно раскрылись двери, кто-то ахнул. Арестованные повскакали. Тут и у тюремного отделения загромыхал замок. — Распахнулась дверь, и с фонарем в руке вошел Федот. Он был в темных очках и в собачьей шубе ротмистра, но Лена его сразу узнала. С Федотом было несколько вооруженных людей.
— Кто с нами, получайте винтовки и прикрывайте нарты с оружием. Возможна погоня, — сказал он спокойно.
Рыбаки бросились к двери. Нарты уже уходили вверх по реке.
— Лена! — позвал Федот. — Марш к нартам!
Она послушно побежала к нартам. Из поселка донеслись крики, выстрелы.
Выглянула, луна, и Лена увидела бегущих бочкаревцев. Они вскидывали винтовки, стреляли и падали в снег.
— Отступаем до поворота реки, а там снова будем сдерживать бочкаревцев! — приказал Федот каюрам.
Они побежали. Лена на бегу споткнулась, хотела встать, но лес поплыл перед глазами…
Очнулась Лена в чуме среди незнакомых женщин-эвенок. Женщины раздели ее, растерли спиртом, уложили.
Пришел Федот. Он рассказал, что от бочкаревцев они ушли без потерь, а Лена лежала на спине с блестящими от жара глазами и, чтобы не разреветься, кусала губы. Она чувствовала себя одинокой и несчастной. Все были заняты важными делами, и никому не было дела, что ей плохо и она больна. А уедет Федот?.. Он понял ее состояние.
— Не печалься. Ты среди друзей. Ты не одна. Я рядом с тобой. — Он взял ее за руку и так просидел всю ночь. Еще двое суток не отходил от Лены Федот, и только, когда ей стало лучше, Федот съездил за молоком и лекарством.
Шли дни. Лена поправлялась. В отряд Федота пришли пастухи. Как-то Федот появился в стойбище в военной гимнастерке, и Лена узнала, что к Наяхану идет красный отряд.
Все пути Бочкареву теперь были отрезаны. Партизанский отряд Федота, должен был выступить на помощь красноармейцам.
Всю лето и зиму прожил Миколка на Буянде, помогая Слепцову по-хозяйству, Гермоген не захотел видеть внука. Парень тосковал.
— Разве не время ломает камень? Терпеливо жди, — успокаивал Слепцов. И Миколка ждал.
На Гербе заструился желтый поток весенней воды. Лед на Буянде посерел. Ключи просыпались и резво переговаривались под снегом.
Вечером над юртой пролетел первый табунок чирков. Ночью слышалось курлыканье лебедей, а на рассвете свист крыльев и птичьи голоса веселый гомоном наполнили тайгу.
В юрте теперь просыпались рано. Началась пора заготовки мяса. Старик выкатил бочки. Марфа с мальчишками принялась налаживать очаг для копчения, греть воду. Миколка с ружьем направился к Буянде. И случилось так, что по дороге он встретил Петра. Они очень обрадовались друг другу.
— Петька! — закричал Миколка. — Ты как здесь? Зачем охотишься? В юрте всегда найдется кусок мяса.
Петька снял шапку, вытер лицо рукавом.
— Не к буржуям иду. — Он был мокрый, как загнанный олень. — Разве я бежал двое суток, чтобы подстрелить тут пару тощих гусей? Непонятливый ты.
— Ты с новостями? — спохватился Миколка.
— Да, и с хорошими. В начале апреля камчатский отряд взял Гижигу. В середине месяца он уже разгромил в Наяхане штаб бочкаревцев, а сам полковник и генерал Поляков были убиты. Озлобили они всех. Даже купцы выступили против белых. Воры они. Двадцать пятого красные пришли в Олу. Теперь белогвардейцы остались только в Аяне и в Охотске. Говорят, из Владивостока посланы корабли с красноармейцами. Конец буржуям! — Он засмеялся, и тут же лицо его омрачилось. Он вспомнил, что дядю Пашу расстреляли бочкаревцы, но Миколке он об этом не сказал: не надо смешивать хорошие и дурные вести.