— Пошли, — Сан Саныч потянул меня за руку и чертыхнулся, споткнувшись о сапоги, брошенные посреди прохода.
Мы прошли склады и Сорокин открыл дверь у дальней стены. Дальше метров двадцать коридора. Внезапно погас свет.
— Черт, освещение в коридоре не сделали, — тихо выругался Сан Саныч и толкнул дверь. — Пришли.
Впереди разверзлось темное пятно большого помещения. Я только успел подумать, что здесь слишком тихо, как тут же раздался треск автоматной очереди. Темноту прочертили рваные, ослепительные, вспышки выстрелов. В нос ударил запах пороха. Сорокин резко рванулся к стене, его силуэт мелькнул в оранжевых отблесках. Темнота снова сомкнулась, но в ушах стоял звон, а перед глазами плавали пятна.
Я рванулся вперед, вжимаясь в липкий от пыли бетон и автоматная очередь снова прошила воздух. Горячие гильзы дождем сыпались на пол, судя по звуку — метрах в семи от меня. Первый перекат. Выдох. Второй бросок — вот уже силуэт, мелькнул в дыму. Вскочил разжавшейся пружиной, левой нанес резкий удар по запястью, послышался хруст и крик. Локтем в солнечное сплетение — воздух с хрипом вырывается из его легких…
И тут помещение заливает яркий свет.
— Агеев, сука, — прорычал Сорокин, — я пристрелю тебя прямо сейчас, собственными руками!
Да, попал… От этого никогда не отмоюсь…
На полу лежал человек в камуфляжном комбинезоне. Маленький, даже хрупкий. На лице странный прибор ночного виденья, я таких раньше не видел. Из-под черной балаклавы выбилась знакомая коса.
Сорокин рухнул рядом на колени, пальцы, которыми он пытался нащупать на шее пульс, дрожали.
— Настя… Настенька… — голос его сорвался, будто он вот-вот зарыдает.
И в этот момент девушка внезапно «ожила». Быстро, слишком быстро для только что лежавшего без сознания человека, ее рука рванулась вверх, обхватила шею Сан Саныча, нога подсекла — и он с глухим стуком грохнулся на пол. Тут же мгновенно вскочила на ноги — одним движением. Стойка уверенная, профессионального бойца. Ладонью подозвала меня к себе — мол, давай, попробуй. Я медленно поднял руки, показывая, что не собираюсь нападать. Она слегка наклонила голову, будто оценивая обстановку.
— Ссышь? — услышал ее голос. От воркования голубки, к которому я привык, сейчас ничего не осталось.
— Дура, я думал, убил тебя. Совсем охренела⁈ — Со злостью процедил сквозь зубы. — Понимаю, что тебя так просто не грохнуть, но видела же, что вошли люди?
— А я не знаю, люди это вошли или противник? — возразила она.
— Уволю ко всем собачьим чертям! — рявкнул Сорокин.
— Собачьих чертей не бывает, — ничуть не испугавшись, ответила девушка.
Он встал на ноги и, схватив секретаршу за запястье, потащил к противоположной стене. Я увидел там еще одну дверь.
— Почему запасной выход не закрыт⁈ — Орал Сорокин. Он был в ярости. — Идут строительные работы, идет пусконаладка на втором и третьем этажах… неизбежны сбои и отключения электричества. Башкой-то думай! А если бы рабочие вошли случайно? Быстро привела себя в порядок и ко мне в кабинет!
Он втолкнул девушку в раздевалку и, повернувшись ко мне, объяснил:
— Дверь в темноте перепутал. Там рядом с оружейной запасной выход из тира.
Я молча смотрел на него. Видимо, он уловил вопрос в моих глазах, оглянулся на раздевалку и, подтянув узел галстука, проворчал:
— Все очень сложно…
Глава 11
Хлопнула дверь и на пороге раздевалки появилась Анастасия Викторовна. В свежей блузке, на ней снова сарафан — и что она по ним так тащится? — коса аккуратно уложена на голове, на ногах элегантные лодочки на невысоком каблучке. Милая, нежная девушка, сейчас в ней под угрозой расстрела не узнаешь ту фурию, что уложила Сорокина — полковника ГРУ — на обе лопатки. Библиотекарша, да и только.
Кто она такая? Я не могу понять. На любовницу или жену Сорокина вроде не похожа. И дело тут не в возрасте. Ученица? Возможно. Хотя, скорее всего дочь. Опекает он ее прямо по-отцовски. Но в то же время он — Александр, а она — Викторовна. Не сходится. Я пожал плечами и подумал, что мне, в принципе-то, какая разница? Настя — не моя головная боль, а Сорокина.
— Через пятнадцать минут в мой кабинет, с заявлением об увольнении, — рявкнул Сорокин.
Настенька, милая и нежная Настенька улыбнулась и, посмотрев на Сан Саныча ангельским взглядом, вдруг показала ему фигу. Сорокин задохнулся от возмущения:
— Да я… да ты…
Но Настя, взмахнув подолом сарафана, скрылась за дверью. Сорокин закрыл за ней дверь тира на ключ, проверил, подергав. И двинулся к двери, через которую мы попали в тир. В узком коридоре действительно были две двери. Над одной написано «Тир. Запасной выход» — сейчас горела лампа подсветки — и рядом: «Не входить, идут стрельбы». А вот над второй дверью просто написаны цифры, нитрокраской по трафарету.