За мной вели еще кого-то.
— Вызывай второй экипаж! — Крикнул милиционер, оглянувшись. — В один не стоит сажать, поубивают друг друга. — Он подтолкнул меня. — Нашли место, где драку на Калиновом мосту утроить. Битва двух якодзун, ёпта!
УАЗ трясло, я краем сознания понимал, где нахожусь, но перед глазами по-прежнему крутился водоворот коричнево-оранжевых перьев…
Глава 13
Первое более менее связное впечатление — обезьянник в Железнодорожном районном отделении милиции, или «Железке» — по народному. Я за решеткой, лежу на скамье. Футболка мокрая, брюки в грязи. Видимо, меня повалили в лужу на полу, прямо там, возле справочного бюро автовокзала. Вода, в которую уборщица макала половую тряпку, была примерно того же цвета, что и в лужах на улицах. После дождя люди натаскали грязи в зал ожидания. Что было дальше?
Когда бомжик плеснул водой, я на мгновенье замер. Этого мгновения оказалось достаточно, чтобы противник нанес удар. Куда он ударил, я сейчас даже не соображу. Неуловимое движение, короткий тычок — и темнота. Похоже, хорошо знает расположение нервных центров.
Но при чем здесь орел?
Сейчас я начинал понимать, что никакой птицы на самом деле не было. И бой с использованием гипноза или какой-то другой практики — введение противника в мягкий транс, например — это что-то новое для меня. Неприятная вещь, голова до сих пор гудит, как старый церковный колокол. Хотя, если бы я не отвлекся, когда пацан плеснул воды в лицо, не факт, что получилось бы меня вырубить. До этого момента я вполне достойно держал удар. Даже вслепую.
Встал на ноги, огляделся. Дежурка. Помещение квадратов в двадцать, не сильно большое. В правом углу я, собственно, в «обезьяннике», как называют эту клетку в народе.
У стены слева, под окном, металлическая стойка с откидными креслами — как в старых кинотеатрах.
Напротив за столом молоденький дежурный, лейтенант милиции. Что-то пишет. Второй — тоже лейтенант — ушастый и веснушчатый, снует между дежуркой и решеткой на входе, принимая задержанных.
Потер запястья, видимо, пытался вырваться, на руках красные ссадины от наручников. Что, все-таки произошло?.. Вспомнил, что менты говорили что-то про второго участника драки…
Ушастый лейтенант открыл двери. ППСники ввели мужика, уже веселого и находчивого. Мужик был пьян в дымину и пытался петь. «Напилася я пьяна, не дойду я до дому», — орал он, но язык заплетался, и «песня» получилась не очень понятной. Но со слухом у мужика было все в порядке, и мелодию он держал верно. В восемьдесят восьмом году эту песню записала Надежда Кадышева и магнитоальбомы стали мгновенно популярны на Западе — на фоне перестройки, наверное. В Союз их привозили из Германии. Только в девяносто третьем студия «Союз» предложит Кадышевой официальную запись, которая мгновенно сделает певицу популярной.
— Завела меня тропка дальняя… — тем временем тянул задержанный.
— До ментовского дому, — передразнил его милиционер. — Заткнись уже.
Откуда-то справа вынырнул второй дежурный.
— Везите его в трезвяк, у нас и так все забито! — возмутился он.
— Так там тоже не принимают, мест нет, — возразил сержант ППС. — Оформляйте давайте.
— Черт бы побрал сухой закон! — выругался лейтенант. — Серега, давай его в третью камеру, там посвободнее.
— А чет-та вас так многа? — едва ворочая языком, спросил задержанный. — Аж четверо? И зач-чем вы с меня кеды снимаете?..
— Чтобы в камере на шнурках не вздернулся, — рявкнул Серега. — Вы тут по пьяни счеты с жизнью сводите, а потом нормальные мужики из-за таких отбросов, как ты, под суд идут.
Я подумал, что были прецеденты — слишком уж эмоционально лейтенант произнес это.
— А вот не нада, н-не нада меня окружать… — мужик смотрел на выпрямившегося перед ним милиционера. — Расс… два, три, четыре… о, пятый подошел… Муж-жики, а че вас так многа?.. — И задержанный, пьяно улыбаясь, заозирался по сторонам.
— Допился… Документов нет, личность потом выяснять будем, когда проспится, — сказал Серега второму лейтенанту. Тот кивнул, продолжая заполнять протокол задержания.
Следующим привезли сухонького джентльмена в очечках — благообразного, похожего на лютеранского пастора. На нем был надет темный пиджак, под ним белая рубашка с галстуком. Брюки идеально отглажены, стрелки настолько ровные и острые, что, казалось, дотронься — обрежешься.