— Видимо, меня, — впервые подал голос наш новый член команды. До этого проводник молчал.
Голос у Олега Клочкова был хриплый, говорил он редко и мало, и абсолютно безэмоционально.
— Итак, у нас два вопроса: что случилось на автовокзале? И как ты покинул отделение милиции? — Сорокин вцепился взглядом в проводника.
— Не люблю ментов… — ответил Олег, совершенно не реагируя на горгоний взгляд Сорокина.
— Милиционеров, — поправил его полковник Сорокин.
— Ментов, — повторил Клочков, все с тем же спокойным выражением лица. — Просто вышел. Этот, — кивнул в мою сторону, — лежал в отключке в обезьяннике. Менты занимались задержанными. На меня вообще никто внимания не обратил. Кроме пастора в костюмчике. Блохина этого.
— Но камера была закрыта, на тебе наручники? — напомнил я.
— Наручники снять — дело одной минуты, а камеру мент забыл закрыть. Я вышел и закрыл за собой дверь на засов.
— Олег, у меня вопросы остаются. С какого перепуга ты налетел на меня на автовокзале? — я смотрел в его черные глаза, но прочесть по его лицу хоть что-то было невозможно: абсолютно непроницаемый взгляд и расслабленное спокойствие монаха, познавшего дзен.
— У нас в Кузне…
— Так ты кузнец? У меня есть вопросы… — обрадованно вскинулся Петр, но Клочков тут же «обломал» его.
— Кузня — это Новокузнецк, — пояснил он. — Так вот, — проводник перевел взгляд на меня, — у нас в Кузне сначала бьют, а потом разговаривают. Я блокировал твой удар, началась драка. Ты хорошо вел бой. Вода помешала, мог бы свести к ничьей.
— А птица? Откуда взялся хрен знает какой огромный орел? Я видел перед собой только перья!
Темнит этот Клочков, я это понимал, но все-таки хотел получить ответ.
— Долго объяснять. Если в двух словах, одна из тибетских защитных техник, — он посмотрел на меня и добавил: — Я ничего не внушал. Все, что ты видел, это воспоминания из твоих прошлых жизней. С орлом, говоришь, бился? У орлов единственный естественный враг — змеи.
— Стоп. Время уже позднее, в дороге поговорите, — Сорокин, видимо, пришел в себя, если начал командовать. — Переночуете здесь. Территорию «Р. И. П. а» не покидать. Завтра займусь расследованием, выясню, кто конкретно устроил взрыв и зачем.
— А что выяснять? — снова тихо произнес проводник. — Никого не найдете. Я видел человека, сунувшего заряд под машину. На нем куртка была, яркая, синяя. Знаете, как сейчас это делают? Одеваются так, чтобы была какая-то яркая деталь, для того, чтобы сразу бросилась в глаза и запомнилась. Уверен, эту куртку вы найдете в ближайшем мусорном баке. Прошел мимо, нагнулся, тут же выпрямился и быстро удалился. Машина взорвалась в тот момент, когда Петр протянул руку к дверце.
— Понятно, скорее всего объемный датчик, реагирует на движение. Есть большой риск случайного срабатывания, но используют обычно, когда знают, что объект появится в ближайшее время. Либо такие штуки используют, когда хотят припугнуть, заявить о своих намерениях, просто продемонстрировать свои возможности. — я посмотрел на Петра и добавил:
— Ты, Петр, в рубашке родился.
— Точно, и с тех пор не снимал ее и не стирал ни разу, — поморщился Сорокин. — Американец, скорее всего, тоже заметил типа, подложившего взрывное устройство. Он, в отличие от нас, стоял лицом к машине. Олег, а с чего ты решил, что тот человек подложил бомбу?
— Интуиция, — Олег пожал плечами. — Увидел смерть.
Я хмыкнул: вот и понимай этого «просветленного» как хочешь…
— Теперь о нашем американском друге. Очень прошу вас не сбросить его на первом перевале со скалы. Хотя понимаю, что искушение сделать это будет большим. — Сорокин пристально посмотрел на меня. — Обстоятельства изменились. Я не еду с вами до Кош-Агача, как планировал. И Слободчикова вы возьмете с собой на весь маршрут. Из Москвы звонили. Алферов очень просил. Надеюсь, потом объяснит.
Открылась дверь. На пороге появилась Настя с большим подносом в руках.
Девушка прошла к столу, предусмотрительно с другой стороны от ботаника. Выставила две тарелки с бутербродами, чайник и чашки.
Ботаник тут же схватил хлеб с колбасой и сыром с тарелки. Я тоже взял бутерброд.
— А вот и наш американский друг! — воскликнул Сорокин. На пороге возникла фигура в гавайской рубахе. Сопровождающий его охранник отступил в секретарскую и замер там. — Прошу любить и жаловать, наш американский друг и уважаемый партнер Арнольд Слободчиков.