— О иес! Любит и жаловатса! Мир! Дружба! Майкл Горби!!! — с американской фирменной улыбкой проскандировал гость.
Я поперхнулся, закашлялся и, пока ботаник со всей дури колотил меня по спине, успел подумать, что меня редко так раздражают люди. Бесило в иностранце абсолютно все, даже имя. Особенно имя!
— Ай эм Арни Слобот-тшикофф! — американец сверкнул белоснежными зубами, стараясь растянуть улыбку как можно шире, а мне в уши тонкой иглой вворачивалось шипение: «тшшшикоффф»…
Пока пили чай и перекусывали, американец пытался казаться рубахой-парнем. Доказывал свою «русскость». Сорокин поймал его на этом и убедил, что русский человек перед поездкой обязательно должен посетить церковь, а после баню, чтобы очистить эту самую «русскую душу» от «гнилого влияния Запада».
Я внимательно наблюдал за американцем. Он был толст, но рыхлости в нем не наблюдалось. Годы тренировок проступают сквозь любой жир. Отметил его молниеносную реакцию, когда ботаник зацепил локтем стопку бумажных папок, на которую до этого поставил свою кружку. Кружка слетела первой. Арни неуловимым движением, какие бывают у суперменов в голливудских фильмах, подхватил ее у самого пола и поставил на стол.
Я мысленно попытался проделать то же самое: прокрутился в пол-оборота к столу, одновременно приседая, наклониться, вытянуть руку, потом продолжить «па» — выйти из позиции изящным пируэтом вверх. Все это не отрывая задницу от стула. В принципе, ничего сложного, но чтобы проделать это, нужны годы тренировок. Он такой же ученый, как я орнитолог или далай-лама.
Подумав об этом, нахмурился, вспомнив орла на автовокзале… Посмотрел на Олега. Проводник не прикоснулся к хлебу и сыру с колбасой. Он достал горсть орехов и, высыпав на чайное блюдце, медленно кидал себе в рот по одному. Потом тщательно пережевывал и запивал водой. Чай проигнорировал тоже.
Интереснейшая предстоит поездка. По сути в ней участвуют: американский «супермен», просветленный буддист с метафизическими тараканами в голове и один чокнутый ученый. Моя задача сделать так, чтобы мы трое не поубивали друг друга и не потеряли рассеянного Петра Константиновича.
Маячок на него повесить, что ли?
Глава 15
Сорокин с Настей поехали домой, захватив с собой американца.
— У нас останется, — сообщил мне Сорокин перед отъездом. — Не хочу оставлять без присмотра. И вообще, не надо, чтобы он тут крутился. Этот Арнольд Слободчиков — потомок русских белоэмигрантов. Его прадедушка в Бийске служил, в звании поручика. Сначала Сибирскому временному правительству, потом Колчаку. Но в тысяча девятьсот двадцатом успел уехать в Маньчжурию, оттуда в Штаты. Семью тоже перевез.
— Послать его нельзя? — поинтересовался я.
— К сожалению, нельзя. Понимаешь, мы организация государственная. И нас убедительно попросили с самого высшего уровня взять этого ученого. ЦРУшник тут совершенно не нужен, но увы, куда денешься? Вы с ним там поаккуратнее… — он похлопал меня по плечу. — Но ты парень умный, разберешься. Сегодня переночуйте в комнате отдыха. Там два дивана и кресло-кровать.
Я посмотрел на Настю, она мило щебетала с американцем на хорошем английском. И показывала ему то одно растение, то подводила к другому. Американец смотрел на нее примерно так же, как Петр смотрит на еду и меня это неприятно покоробило. Но — Настя девушка непростая, и вряд ли американцу что-то обломится.
Кресло-кровать не пригодилось. Клочков расстелил на полу тонкое байковое одеяло и улегся, подложив под шею свернутое валиком полотенце. Что ж, о нравах не спорят, подумал я и приготовился развлекаться. Ботаник замешкался в туалете, вышел оттуда с мокрыми руками и стряхнул с них воду. Клочков невозмутимо вытер лицо ладонью и ничего не сказал. Петр снял жилет и случайно перевернул его. Из карманов посыпалась мелочь, следом выпали огрызки карандашей, расчески, какие-то мелкие детали. Олег спокойно все это либо отбивал, либо ловил. Потом Петр, устраиваясь на диване, уронил на Клочкова подушку, очки, из брюк выпал ремень — тоже угодил пряжкой на проводника. Тот поймал ремень на лету и отложил в сторону. Я, улыбаясь, ждал, на сколько хватит его «дзена». Ботаник еще пару раз наступил на него своими ластами, извинился. Затем, зачем-то метнувшись к столу, споткнулся и рухнул на то место, где только что лежал проводник. Тот успел откатиться.
— Извини, я хотел конфет из вазы взять, погрызть перед сном, — ученый потер ушибленный локоть, не вставая, дотянулся до стола и набрал горсть леденцов и вернулся на свой диван.