Он иногда поворачивался к Насте, будто искал одобрения и улыбался. Я видел морщины на его лице, но все равно не мог воспринимать его иначе, чем подростка. Увидев меня, он вдруг улыбнулся и спросил:
— А ты как с чертом договорился? Он же злой, он добрых не любит.
Глава 16
Настя схватила меня за локоть и выволокла из комнаты. Я не сопротивлялся. В фойе едва не сбил горшок с растением, но успел подхватить его прежде, чем тот упал.
— Осторожнее! — строго сказала девушка. — И ты там, — она кивнула на дверь комнаты, из которой мы только что вышли, — совсем не нужен. Можешь напугать ребенка. Хотя ему уже около тридцати лет, Ванечка все равно еще дите.
— Я несколько озадачен. Тоже вижу, что он давно не мальчик, несмотря на телосложение и задержку в развитии. Смотрится как подросток лет двенадцати, но все-таки у меня такое чувство, что ему года три, — заметил я.
— В каком-то смысле так и есть, — она хотела еще что-то сказать, но не успела — зазвонил телефон.
Секретарша сняла трубку.
— Да, Жорес Иванович, он здесь. Но боюсь, толку будет мало. С компьютерами на «ты», цифрами оперирует лучше, чем словами. Нет, Жорес Иванович, психиатру еще не показывали. Я не специалист, но подозреваю, что какое-то расстройство аутического спектра…
Дальше я не слушал. Из комнаты отдыха вышли мои спутники, причем Петр громко говорил, о чем-то споря с Арни. Арнольд поверх гавайской рубахи накинул малиновую куртку с пояском под животом. Низ куртки топорщился, как балетная пачка. Брюки были кислотно-желтого цвета. На ногах, к чести американца, крепкие берцы. Хотя, надень он кроссовки попугайской расцветки, я бы не удивился. В руках рюкзак из хлипкой голубой плащевки, забитый под самую завязку. Рюкзак небольшой и совсем не походный. Не стал его расстраивать новостью о том, что ему придется нести провиант.
Сверху спустился Сорокин. Я перехватил кейс со спутниковым телефоном в другую руку и первым вышел на крыльцо. Завгар уже выгнал машину на стоянку рядом с домом.
— Ну все, ни пуха, ни пера! — Василий Иванович пожал каждому из нас руку и удалился.
Сорокин последовал его примеру.
— Долгие проводы — лишние слезы, — пошутил он и хлопнул Петра по плечу, просто пожелав:
— Удачи! Всем нам…
Я открыл багажник, подождал, пока американец втиснет свой рюкзачок, и аккуратно поставил кейс. Вернулся, намереваясь сесть на водительское место, но там уже расположился Слободчиков.
Меня и без того беспокоило странное предчувствие, раздражение то накатывало, то пропадало. Я попытался оформить это предчувствие словами — и не смог. Приторно-дружелюбный и бесцеремонный американец, отстраненный, совершенно закрытый монах, ученый, который по ровной дороге не может пройти и не упасть — этого достаточно, чтобы экспедиция превратилась в фарс.
И еще этот странный пацан со своими предсказаниями. Что он там нес на автовокзале про «закопают-откопают»?.. В моей прошлой жизни его лепет про чертей за спиной стоил таксисту жизни, а у меня, после его «сможешь договориться с чертом» случилась травма позвоночника и инвалидность. Сейчас я не мог отмахнуться от бреда дурачка, особенно, перед таким опасным мероприятием…
Американец залез на водительское место.
— Из машины выйди, — постарался сказать спокойно, но фраза прозвучала так жестко, что сам удивился. — Пересядь назад.
Слободчиков посмотрел на меня сначала с вызовом. Не знаю, что уж он там увидел в моих глазах, но тут же сник и вылез из салона. Обошел машину, хотел устроиться рядом, на пассажирском месте.
— Нет. Я сказал назад. Петр, тоже назад. Олег, ты рядом со мной. — скомандовал я так, чтобы на будущее вопросов о том, кто принимает решения, не возникало. В сложном походе, как и в армии, не может быть демократии.
— Будет угодно Дхармапале, мы любой снежный буран пройдем. Дхармапала пришлет своих коней и довезет нас до цели, — громко сказал Клочков, прежде чем сесть в салон.
— Это ты установку даешь на хорошую поездку? — Заметил скептически.
— Если Дхармапале не угодно, так и по прямой дороге под чистым небом не дойдем. Не порти карму сомнениями.
Я только вздохнул. Что ж, карма — вещь нужная, чего самому в нее плевать?
Выехав с территории «Р. И. П. а», поехал по Змеиногорскому тракту. Дальше на Красноармейский, оттуда к старому мосту. Хотя — девяностый год, новый мост еще не построили, даже не начали строить. И мост через Обь еще не старый, а просто мост. До Новоалтайска ехали более менее спокойно. Дальше выехали на Чуйский тракт и я вздохнул с облегчением.