С Арнольда Слободчикова мгновенно слетает сон. Он быстрым шагом, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на бег, бежит к контейнеру. Но оцепление останавливает его. Я закинув на плечо рюкзак, наблюдаю, как Сорокин в сопровождении людей в строгих костюмах (среди которых с удивлением узнаю того самого «пастора» — подполковника Блохина, что наблюдал за мной и Клочковым в Железке) направляется к контейнеру.
Настя, серьезная, с косой, уложенной короной на голове, в деловом пиджаке и строгой юбке, с фотоаппаратом в руках. Девушка едва скользнула по мне взглядом и переключилась на контейнер. Сфотографировала. Еще раз. И еще.
Военные кувалдой сбивают заклинивший замок, распахивают двери — за ними еще одни. На вторых дверях контейнера сложный кодовый замок. Человек в камуфляже — я его раньше не видел — подошел к замку, открыл разъем, подключил к нему небольшую коробочку. Дисплей засветился зеленым. Специалист набрал ряд цифр, внутри контейнера щелкнуло, послышалось мягкое гудение. Дверь отъехала в сторону и…
Ужас на лицах «комиссии» невозможно описать культурно, у меня на языке вертелось нецензурное слово, но я промолчал. Однако Блохин, с которого слетела вся его ханжеская светскость, заорал:
— Да вы что тут, совсем о***ели⁈
Контейнер был под завязку забит человеческими костями, они водопадом хлынули на асфальт, один череп откатился к американцу под ноги. Арни Слободчиков, до этого мгновенья едва не прыгавший от нетерпения, с криком «шщит⁈», отскочил прочь.
— Это точно тот самый контейнер? — Голос Блохина дрожит, он едва сдерживает ярость.
— Вот свидетель, — кивает на американца Сорокин. — Все на глазах международной общественности сделали. Но, Коля, ты можешь слетать туда-обратно, за четыре часа сам все на месте проверишь, ручками, так сказать, пощупаешь. Мне скрывать нечего.
Настя, закончив фотографировать, ушла.
Тем временем подготовили акт, присутствующие расписались под тем, что «контейнер не был вскрыт; долгое время простоял под воздействием перепадов температур, воздействием осадков; секретный кодовый замок марки ЭТЦ не вскрыт; контейнер заполнен останками неизвестного происхождения, среди которых пульт управления объектом не обнаружен»…
— Какой «не обнаружен»⁈ — Заорал Блохин. — Надо проверить, может он под этими костями!
— Пожалуйста, проверяйте, — Сорокин усмехнулся так, как, наверное, мог бы усмехнуться сам дьявол и жестом пригласил Николая Ивановича к жуткому «кургану», вывалившемуся из контейнера. — Проверяйте, — растягивая гласные, произнес он равнодушо.
Блохин с американцем переглянулись и начали разгребать эту кучу, отбрасывая в сторону кости.
— Ветров! — Сан Саныч окликнул одного из стоящих в оцеплении. — Принеси товарищам шанцевый инструмент.
Солдат метнулся к складу, и тут же вернулся назад с совковыми лопатами. КГБшник зло зыркнул на него, но лопату взял. Сухой, ломкий хруст разносился над площадкой.
А я смотрел на это и думал, что и умерли люди в муках, в подземелье монастыря, и после смерти нет им покоя. Словно прочитав мои мысли, Сан Саныч подозвал к себе командира группы:
— Капитан, после того, как эти вандалы, — он кивнул в сторону Блохина и Арни, — закончат глумиться, похороните по человечески.
Блохин с американцем ничего не нашли. Сорокин не предложил даже умыться, но было заметно, что ему приятно наблюдать за тем, как КГБшник пытается безуспешно стряхнуть пыль с одежды. Подозреваю, что у этих двоих личные счеты, слишком уж эмоционально они реагируют друг на друга. Вокруг них воздух почти искрит от целой гаммы скрытых эмоций.
«Гостей» полковник Сорокин проводил до ворот — лично. Я отметил, что траспорт проверяющих на территорию «Р. И. П.» не пустили. Сорокин перебросился парой слов с охранником на входе, и вернулся к контейнеру.
— Влад, пойдем. — И быстрым шагом направился к лабораторному зданию. Я обратил внимание на то, что сегодня строителей нет. Работа приостановлена. — Где Петр? — Сан Саныч оглянулся.