— Я в тридцатый еще занырну, горючкой надо затариться.
— В смысле? — Удивился Вовчик. — Бензин уже в продуктовых продают?
— Да не, — рассмеялся я и постучал пальцами по горлу. — Этой горючкой. В гости сегодня идем.
— А! — понимающе протянул Петр.
— Петь, ты из машины никуда. Если с тобой что случится, с меня голову Сорокин снимет, так что не подводи, ладно?
— Не буду. Вообще как-то же я дожил до тридцати лет. Не понимаю, что Сан Саныч так трясется надо мной, вроде я давно не маленький. Ладно, иди уже. И, Влад, я сам с удовольствием бы сменил обстановку.
— Это я тебе сегодня гарантирую! — Ответил я.
Зашел в тридцатый, прошел мимо стоек с консервами и уже собирался пройти в коммерческий вино-водочный отдел, как услышал знакомый голос. Южно-русский говорок с демонстративной фрикативной «Г» и быстрые ответы Вовчика. Осторожно выглянул из-за стойки: возле витрин в отделе кулинарии стоял подполковник Блохин. Он уже в чистой одежде, снова на нем брюки с острыми стрелками, начищенные туфли, рубашка, костюм. И не скажешь, что какие-то полтора часа назад подполковник был перемазан пылью веков — в прямом смысле — с головы до ног. Рядом Вовчик, почему-то с кроссовками Петра в руках.
Я отпрянул за стойку и замер, стараясь даже не дышать. Эти двое у витрины, казалось, были поглощены выбором свекольных котлет, и делали вид, что друг друга не знают. Но это всего лишь ширма. Когда рядом не было других покупателей, они перебрасывались короткими фразами. «Прямо как в хорошем шпионском боевике, где каждое слово имеет второй, смертельный смысл», — мелькнула мысль.
— Ну что, клюнули? — Сквозь зубы процедил Блохин.
— Нет, Николай Иванович, простите, — в голосе Вовчика не осталось и капли того гонора, с каким он буквально недавно рассказывал о бирже.
— Безобразие. Ты деньги когда будешь отрабатывать?
— Николай Иванович, я все сделаю, — Вовчик едва не плакал. Было видно, что он боится подполковника Блохина до дрожи в коленях. — Все будет сделано, товарищ подполковник…
— Давай без званий… — прошипел Блохзин. — Сколько тебя можно инструктировать?..
— Хорошо, Николай Иванович… Я уже нашел ниточку. Дима Саруханов здесь, в Барнауле. Завтра мне обещали его адрес. Два дня! Прошу вас, дайте мне два дня!
Последовала тягостная пауза. Я даже за стойкой слышал быстрое дыхание Вовчика, его вздохи.
— Не стони, — прошипел Блохин. — Даю два дня. Но смотри, если через два дня ты не представишь мне Саруханова, то можешь забыть о всех своих прожектах. И аванс будешь возвращать в двойном размере. Ты понял меня?
— Понял, товарищ подполковник, — Вовчик отошел от прилавка и быстро направился к выходу из магазина. Мне было видно его отражение в зеркалах на стенах — он улыбался, довольный, как кот, который дорвался до сметаны. От того страха, что он изображал перед Блохиным не осталось и следа.
Блохин еще немного постоял и последовал за ним. Я прошел в вино-водочный отдел — по коммерческим ценам было все, но цены… Однако, не стал скупиться, взял бутылку коньяка, лимонад и тоже вышел.
Подполковник Блохин уже перешел дорогу и теперь направлялся к зданию КГБ на другой стороне Ленинского проспекта.
Глава 22
Вернулся в машину. Дверь «Волги» захлопнулась с глухим, солидным стуком, отсекая внешний мир. Я откинулся на спинку сиденья, устало опустил голову на подголовник. Но тут же выпрямился и завел двигатель. Не хочу считать себя параноиком, но прослушку все-таки не стоит исключать. И только после этого тихо спросил:
— Петр, кто такой Дима Саруханов?
В глазах ботаника мелькнуло удивление:
— Ты-то откуда о нем знаешь? Сорокин проинформировал?
— Не важно. Рассказывай.
— Это лаборант. Работал в той самой группе с учеными, создавшими «машину возмездия». На подхвате был, но в основном по мелочевке.
— Теперь расскажи, какой интерес к нему имеет полковник Сорокин?
Я уже выруливал на Ленинский проспект, увидел гаишников — сбавил скорость. Разборки с дорожной милицией мне сейчас ни к чему.
— Сорокин землю роет, пытаясь его отыскать, — ответил Петр. — Он пропал после похорон Виктора У. Вместе с его сыном — Ванечкой. Я Ваньку-то узнал потому, что во первых, Сорокин показывал мне его фото с отцом — глаза у мальчишки своеобразные, таких никогда раньше не видел. На фотографии отец держит мальчишку за руку и на запястье очень хорошо видно родимое пятно. Очень приметное. Он когда на автовокзале танцевал, руки вскидывал вверх — а я стоял на балконе второго этажа над главным залом… ну и заметил.