— На американских горках, главное — правильно пристегнуться, — заметил я и добавил:
— А сейчас поехали, будем разбираться с рыбой! — ответил ему на первый вопрос и погнал машину по Павловскому тракту, в сторону Сулимы — к родительскому дому.
Дорога заняла минут сорок. Я заглушил мотор в родном дворе и полез в багажник. Достал тот самый пакет с зеркальными карпами — холодный, влажный, от него пахло водорослями и рекой. Сунул его Петру. Сам взял два пакета с продуктами, оставив пакеты с колбасой и коньяком в машине. К родителям идти с этим — значит, нарываться на ненужные вопросы.
Поднялись по лестнице и Петр тут же надавил на кнопку звонка. Так и стоял, не отрывая пальца, пока отец не открыл дверь с недовольным ворчанием:
— Это кто тут такой звонкий?
Он был с газетой в руке. Я хмыкнул: звонок застал его на пути к туалету, газеты обычно отец читал там.
— Дядь Борь, здрасьте! — Радостно произнес ботаник, сияя искренней улыбкой.
Отец усмехнулся, распахнул дверь шире.
— Проходите, — пригласил он и тут же спросил:
— Петруха, вот ты ответь мне… Я всего на пятнадцать лет старше тебя, почему ты меня дядей называешь? Звал бы уж тогда Борисом Александровичем, если просто Борей тебе неудобно.
— Не, дядь Борь! — Петр прошел в прихожую, стащил с ног старые сандалии и, посмотрев на дырку в носке, снял и носки, засунув их в обувь. — Борис Александрович — это как на работе, слишком официально. А так словно к себе домой пришел и вы мои родственники. А теть Зина дома?
— Подозреваю, Петя, что у тебя весь мир родственники и ты везде как дома! — Отец рассмеялся.
— Разве это плохо? — Парировал Петр.
— Боря, не держи мальчиков на пороге, — крикнула из кухни мама. Вышла в коридор и, принюхавшись, посмотрела на нас с подозрением.
— Вы по каким помойкам шарились? — Она сморщилась и открыла дверь ванной. — Мыть руки и, там на полке, освежитель воздуха — сирень. Побрызгайтесь оба. А то пахнет от вас специфически.
Петр тут же протянул ей пакет.
— От меня только рыбой! Свежей! Это вам! — Он кивнул в мою сторону. — А от него пьяным мужиком пахнет. Сейчас тащил одного до больницы.
Я сделал большие глаза, в надежде, что Петр прикусит язык, но куда там, его уже понесло. Не дожидаясь приглашения, он приобнял мою строгую мать за плечи и, вместе с ней, прошел на кухню.
— Не представляю, как там люди живут! И что могло сподвигнуть построить себе халупу в Яме, вместо того, чтобы устроиться в колхоз или совхоз и получить нормальное жилье? — Донеслось до меня.
Я заскочил в ванную, открыл кран и плеснул холодной воды в лицо. Тщательно вымыл руки индийским мылом. Запах у него специфический. Мне нравился. Потом со вздохом посмотрел на баллончик освежителя и чисто для проформы пару раз брызнул на себя. Вот прожил жизнь, считаю, что вполне себе долгую — все-таки пятьдесят с лишним — а все так же боюсь расстроить маму. И не хочу ее осуждения и упреков.
Взгляд матери, острый, знающий все мои проделки с пеленок, скользнул по мне, когда я вошел на кухню. Она принюхалась и довольно кивнула.
Я приготовился к допросу с пристрастием, но к моему удивлению, мама не стала ни о чем спрашивать. Она лишь вздохнула, сунула нам с отцом по острому ножу и властно указала на раковину.
— Рыбу почистить, разделать на куски.
Я покорно встал к раковине, принимаясь счищать с блестящей боковины крупную, похожую на перламутр чешую. Отец брал тушку рыбы, разделывал, срезал плавники. Мысленно я материл тех рыбаков, что попались мне на глаза днем, и свой же порыв купить у них рыбу. Но хоть занятие было знакомым, медитативным. Чистка рыбы — то еще искупление. Мы со отцом молча, синхронно работали ножами, и через десять минут на разделочной доске лежали аккуратные, готовые к жарке куски.
Скоро в центре стола стояло большое блюдо, на котором искрился золотистой корочкой жареный карп. Аппетит, как говорится, приходит во время еды. И я налегал на рыбу, словно заедал ею всю ту дрянь, что произошла со мной за последнее время. Наконец, насытившись, откинулся на спинку стула и, посмотрев на свою семью, подумал: «Как же все-таки хорошо дома!»…
— Мам, пап… — начал я, отодвигая тарелку. — Вы там… дом присмотрели? О котором говорили? В Кубанке? С дядей Андреем вообще встречались?
Родители мгновенно переглянулись. Краем глаза я заметил, как пальцы отца нервно переплелись. Он открыл рот, чтобы что-то сказать, но мама, всегда более прагматичная и решительная, его опередила.
— Мы решили по-другому поступить, Влад, — сообщила она, избегая моего взгляда и старательно смахивая несуществующую крошку со стола. — Мы с отцом присмотрели для тебя дом получше, и подороже. У нас, на Мирном. И ездить никуда не надо будет, и с нами рядом. В общем, мы деньги… вложили. Купили облигации-лотереи Союза ветеранов Афганистана.