— Приезжали к вам воины касяков? — спросил Андрей.
Красное Облако медленно покачал головой.
— Этого никто не знает. Большой Томагавк приказал сжечь все наши стойбища на старом кочевье и увел народ сюда, на Юну. Мы спрятались от касяков на берегах отца рек. Разве можно жить лосям, хотя у них могучие рога, на тропе волков? Разве положит женщина при кочевке в один мешок тяжелый топор и хрупкую посуду из раковины? Горе лосям, горе раковине! Мы положили между нашими стойбищами и редутами касяков многие реки, болота и горы. Мы не хотим ни вашей ласки, ни ваших ударов. К нам не приходил ни один касяк с тех пор, как Большой Томагавк увел вороньих людей сюда, на Юну. Ты пришел первый. Но пусть приходят касяки-охотники, такие, как ты. Мы им скажем: «Стреляйте и ловите наших птиц и зверей. Вам тоже надо каждый день есть и надо кормить ваших жен и детей». Но пусть не приходят попы. Они наши тотемы называют богами и бросают их в костер. Это позор всему племени! Они отнимают жен, если у ттынеха две или три жены. Это горе и позор мужу! Я правильно говорю, Добрая Гагара?
— Ты говоришь правильно, анкау.
— И пусть не приходят к нам торгованы! Для торгованов у нас только пули, стрелы, копья и ножи. Нам не надо их побрякушек и ерошки.
— Касяки запретили привозить ерошку в стойбища племен, — сказал Андрей.
— Уг. Знаю. Это хорошо. У касяков не совсем черное сердце. Они умеют делать и добрые дела. Но торгованы привезут к нам то, что страшнее ерошки. Они привезут торговлю. А у торговли жадное, холодное и злое сердце. Торговля — это как белая западня. Смерть от нее идет во все стороны… А теперь давай собираться на охоту, Добрая Гагара. Ночь кончилась. Наступает день охоты.
С улицы донесся утренний стоголосый лай собак стойбища, требовавших кормежки.
— А вечером приходи сюда. У нас опять будет ночь большого разговора, — добавил Красное Облако, когда они поднялись с нар.
ВТОРАЯ НОЧЬ БОЛЬШОГО РАЗГОВОРА
Когда женщины убрали пустую посуду, а вокруг жирника сели Красное Облако, Андрей и Громовая Стрела, вождь Вороньего рода сказал:
— Скажи, Добрая Гагара, у вашего великого тойона из Питибури [19] много атаутлов?
— Мы, касяки, называем его царь. Да, анкау, у царя воинов как мошкары летом!
— Твой язык, касяк, длиннее чем язык нюника! [20] — сказал насмешливо Громовая Стрела.
А Красное Облако изумленно ударил себя ладонью по губам.
— Тогда мой ум запутался, как заяц в силках. У касяцкого царя атаутлов, как мошкары летом, а он не может защитить свои земли и свой народ. Он продает их другому племени.
— Царь продает свои земли и своих людей? Я не понимаю тебя, анкау.
— Царь продал Алаешку и весь ее народ нувукам. Тебя он тоже продал, Добрая Гагара.
— Помолчи, анкау! — вскочил с нар Андрей. — Это неправда. Кто принес тебе эти вести?
— Это правда, Добрая Гагара, — поднял Красное Облако на русского печальные глаза. — Когда ты ушел с редута?
— В мае, по-нашему, — по-вашему, в месяце Светлых Ночей. В ноябре, в месяце Лыж, я хотел вернуться на редут, но встретил тебя и пошел по твоему следу.
— Уг. Ты олень, отбившийся от своего стада. Эти черные вести не дошли до твоих ушей. Кто принес нам эти вести? К нам приходят верные люди с красной кожей оттуда, из-за Небесного Белого Пояса, [21] — указал вождь на восток, потом указал на запад. — А с берегов Ледяного моря приходят такаяксы. Их языку не всегда верь, они торгованы. Но нам они говорят правду. За правду мы им платим, за ложь бьем собачьей плетью. Теперь слушай совсем последние вести, Добрая Гагара. В месяц Первых Буранов [22] в ваше большое стойбище Ситку [23] придут тойоны нувуков, и там ваши тойоны передадут им Алаешку из рук в руки, как мы передаем ремень проданной собаки.
Андрей опустил голову. Давно уже говорили в Ново-Архангельске и на редутах о продаже Аляски то англичанам, то американцам. Но все считали, что эти слухи распускают агенты английской Компании Гудзонова залива и американской Сент-Луиской меховой Компании, конкурентов Российско-Американской Компании по добыче и торговле мехами. Этими слухами они хотели напугать русскую Компанию, заставить ее отказаться от расширения деятельности на не освоенных еще просторах Аляски. И вот зловещие слухи подтвердились! Полтора миллиона квадратных верст земли, политой русской кровью и потом, жестокий и ничтожный самодержец продает, как свое романовское поместье, и, как скот, продает тысячи людей! Какая поистине царская подлость! У людей отнимают родину. Ведь многие из русских родились здесь, Аляска — их родина.
Андрей поднял голову и увидел добрый, жалеющий взгляд Красного Облака. Индейцы молчали в знак сочувствия горю касяка
— До ушей дошло, а в голову не входит, — горько улыбнулся Андрей. В синих глазах его были боль и гнев.
— Ваш царь — плохой тойон, — осуждающе качнул головой Красное Облако. — Он не любит свой народ.
— Очень плохой! — с ненавистью вырвалось у Андрея.
— Тогда обломайте ему рога! — гневно крикнул Громовая Стрела.
Андрей непонимающе посмотрел на него.
— Когда ттынехи выбирают себе анкау, они говорят: «Надеваем тебе рога», — начал горячо объяснять молодой вождь. — Анкау оказался плохой, глупый, трусливый, злой — народ говорит: «Обломать ему рога!»
— Анкау по-ттынехски значит «советник народа», — тихо добавил Красное Облако. — А глупец или трус, какой же это советник?
Ему никто не ответил, и все надолго замолчали. Лепетал только разгулявшийся, не хотевший засыпать ребенок, и мать шепотом уговаривала его, совсем как бабы в русских избах: «Спи, а то медведю отдам!»
— Дай нож мертвого нувука. Добрая Гагара, — сказал вдруг Красное Облако. Очищенный Андреем от ржавчины, он блеснул сталью и золотом, когда русский протянул его вождю. Красное Облако положил палец на золотой доллар. — Ты сказал, Добрая Гагара, что этот орел — тотем нувуков? Это неправда! На большой пуговице тоже тотем касяков. Тоже орел. Тоже неправда.
— Почему?
— Тотем нувуков не орел, а росомаха. Это будет правда. Скажи, Добрая Гагара, сколько раз бешенство туманило твои глаза, когда ты видел свои западни и капканы обкраденными росомахой? В росомахе сидит джиби, злой дух лесов. Росомаха грабитель капканов, злой дух — вот тотем нувуков! Я верно сказал, Добрая Гагара?
— Ты неправ, анкау! — горячо возразил Андрей. — Не все нувуки похожи на росомаху. Я встречал и храбрых, и честных, и добрых нувуков, с сердцем орла и голубя в одной груди.
— Значит, мои слова, как дождь в лесу, падают на все деревья без разбору? — задумчиво спросил Красное Облако. — Не знаю, кто прав, я или ты. Я не слыхал о добрых делах нувуков, но я много слыхал об их черных, кровавых делах. А тотем касяков — медведь. Он сильный, храбрый, но не злой. Медведь не нападает из засады, а идет на врага открыто, поднявшись во весь рост. Скажи, Добрая Гагара, кого ты хотел бы иметь соседом — медведя или росомаху?
— Лучше бы ни того, ни другого, — улыбнулся Андрей.
— Ты прав. Но в лесу нельзя без зверей. Касяки уходят, нувуки придут, а ттынехам надо много и хорошо думать, как дальше жить?
Вождь сделал глубокую затяжку и передал трубку Андрею.
— Кури из моей трубки. Ты наш друг. И я спрашиваю нашего друга, а он пусть отвечает и умом и сердцем, — как-то особенно торжественно заговорил Красное Облако. — Отвечай, ттынех — человек?
— Да, анкау. Ттынех — человек! — невольно подчиняясь тону индейца, также торжественно ответил Андрей.
— Настоящий человек?
— Да, анкау. Настоящий человек!
С мягкостью и быстротой рыси Красное Облако спрыгнул с нар, подбежал к огнищу и бросил в костер охапку сухих еловых дров. Взлетел сноп искр, потом вспыхнуло яркое пламя, и по стенам бараборы заплясали желтые и алые отсветы. Вождь вернулся на нары и долго, пытливо и молча глядел в ярко освещенное лицо русского. Андрей заметил, как все напряглось в этот миг в индейце. Наконец он облегченно вздохнул и откинулся устало к стене.
23
Город Ново-Архангельск. Первоначальное его название Ситка Так и называли его индейцы. Американцы снова переименовали город в Ситку.