— Что, хуесосы, не спится? Сейчас, я вас, блядь, успокою!
Усач прошел под лампу, поднял шприц на свет и начал выдавливать из него воздух.
Ромка зарыдал, отчетливо сознавая, что сейчас будет, но надзиратель был чужд сантиментов. Усевшись на худые ноги, он воткнул иглу в детский живот и нажал на поршень.
— Пожалуйста, не надо…. А-а…
Мальчик вскрикнул, дернулся, но стальные браслеты держали его намертво. Оставалось лишь терпеть. Опустив поршень наполовину, Карпыч вытащил иглу. Встал и подошел к Леньке. Всегда боявшийся уколов, пацан сейчас предпочитал молчать. Закрыв глаза, с силой стиснул зубы: «Только бы не закричать. Мм-м. Только бы…». Острое металлическое жало быстро проткнуло кожу и, подобно змеиному зубу, исторгло желтую жидкость. Карпыч встал, но Ленчик по-прежнему не открывал глаз. Боль от инъекции еще не отступила, но гораздо страшнее был вид усача. Себе Ленчик даже поклялся, когда все закончится, больше не подаваться Ромкины провокации, а просто лежать и молчать. «И пусть он говорит что хочет, пусть обзывает последними словами, я все равно будет нем. Ведь все, что говорит Ромка, он говорит от обиды и бессилия. А, значит, неправду».
Усач крякнул, поднялся и поплелся на выход. Уже в проеме пробасил.
— Еще раз вякните, приду с топором! — Ребром ладони Карпыч рубанул по стенке. — Сначала ваши стручки, а потом и башку! Все понятно?
Пацаны молчали. Ленчик лежал с закрытыми глазами, а Ромка от страха уже и говорить не мог.
— У-у, блядь! — Усач вдарил в стенку кулаком. — Уроды малолетние!
После укола как-то сразу стало спокойнее. Перед глазами Ромки поплыли радужные круги, и сознание стало погружаться в молочную пелену. Мальчику увиделась мать. Она крепко прижимала его к себе и ласково просила: «Ромочка! Сыночек, сходи на рынок. Спроси у тети Клавы десять рублей. Она еще семечек тебе обещала дать». Мать говорила медленно, будто нараспев. Пару раз она и вовсе замолкала, будто засыпала на ходу, но Ромка знал, это — не сон, от героина мать часто висла и через несколько секунд должна была придти в себя. «Сходи, сыночек».
Его сосед — Ленчик, не помнивший матери, видел себя в зоопарке. Однажды, наперекор правил, его свозил туда жалостливый клиент. Мальчик остановился у клетки с павлином и долго смотрел на птицу. Павлин был красив: он гордо прохаживался по клетке, демонстрируя посетителям узор на хвосте, и тряс хохолком. Ленчик кинул ему кусок булки, но павлин даже не взглянул на подачку.
— Правда, красивый?!
Клиент — румын или чех, смешно говоривший по-русски, улыбался и кивал: «Да-да». Потом купил Леньке мороженное и пообещал в следующий раз непременно увезти его с собою. Прождав почти год, мальчик все еще надеялся, что бородатый дядя Карл выполнит свое обещание. Но Карл все не приезжал, а надежда оставалась. Ленчик все еще ждал.
С уходящими минутами напряжение медленно, но отступало. Завернутое в красивые картинки, сознание блекло в приятном забытье. Шершавая фанера, холодная сталь — они уже не беспокоили. Да и тело, растянутое на кровати, казалось чужим. Пленники удалялись в страну иллюзий.
Глава 12
Забыть Карпыча, его дом и подвал было сложно. Даже за десять прошедших лет. Если вообще, возможно. Указатель на трассе, словно топор в молодую поросль, врезался в мальчишескую память неискоренимо. И зарубка та еще не заросла. Макс спросил у таксиста — далеко ли это и, не моргнув глазом, тот выдал стоимость — двести долларов. Пришлось соглашаться.
Дорога в бывший ад показалась неимоверно длинной. По детским ощущениям, Карпыч преодолевал этот путь гораздо быстрее. Но, то ли усач ездил проворнее, то ли ощущения его обманывали — в этот раз Макс измучил себя томительным ожиданием.
— Долго еще?
Таксист раздраженно буркнул.
— Куда торопишься-то?! Итак, на пределе катим, проблем с гаишниками потом не оберешься.
— Понятно…
— Скоро уже. Поворот вон, видишь?! Нам туда.
Через пару минут Макс уже видел крыши крайних к дороге домов.
— Вас где высадить?
— Да сразу, как только в поселок въедем. Пройдусь немного.
Такси остановилось в полусотне метров от улицы. Расплатившись, Макс услышал предложение подождать его. Но он планировал пробыть в поселке несколько дольше, чем мог ждать таксист.